Борьба была неравной, очень хотелось спать, тем более, что лег я
всего-то четыре часа назад. Все уже было готово к отплытию,
оставалось лишь дождаться прибытия какого-то Бахарева Никиту,
которого Роман Воронцов очень просил взять с собой. Как я понял,
этот Бахарев был то ли механик, то ли изобретатель доморощенный.
Жил где-то на Урале, но прибыл сюда, чтобы чему-нибудь новому
научиться. Как оказалось, Воронцов не слишком доверял немцу,
которого нашли, чтобы строить его камнерезную фабрику, и он просил
Бахарева проследить за процессом. Но, так как Никита сейчас был
здесь, то и напросился поехать с нами в Киль, посмотреть, как там
налажено какое-нибудь производство. Я разрешил, одним человеком
больше, одним меньше, какая разница? Единственное, велел
предупредить, что это все-таки не увеселительная прогулка, и в Киле
может быть опасно. И вот, когда все ценные указания были розданы, и
я ждал только, когда прибудет корабль, да Блюментрост изготовит
запрошенный мною сироп, Бахарева перехватил Ломоносов и утащил его
на стекольную фабрику, где их обоих, похоже, зашкурило.
Корабль прибыл три дня назад, и тянуть еще больше, было уже
неразумно, когда выяснилось, что Бахарев еще не вернулся. Сегодня я
хотел уже лично съездить в Ораниенбаум, чтобы вытащить застрявшего
изобретателя, потому что на завтра планировалось отплытие. Если
Бахарева будет невозможно вырвать из лап Ломоносова, то отплываем
без него, об этом я сообщил Воронцову накануне, когда мы
обговаривали последние детали. Он, скрипя зубами согласился, и
отправился собираться. А я с тоской подумал, что задал Блюметросту
какое-то невыполнимое задание, раз в отведенное время он справится
не сумел.
Вздохнув, я подошел к зеркалу и принялся разглядывать себя.
Зеркальная поверхность отразила нескладного подростка, с
взъерошенными волосами. За прошедшее время я вытянулся, но мышечная
масса нарастала медленнее, чем мне хотелось бы. Однако ежедневные
занятия фехтованием, езда верхом и постоянная беготня дали о себе
знать — плечи развернулись, и я больше не выглядел, как большой
кузнечик. Во всяком случае, отвращения при взгляде на себя, я
больше не испытывал.
— Мяу, — дверь приоткрылась и в спальню проскользнула Груша.
— Ага, вот ты где, — я обличительно ткнул в ее сторону пальцем.
Кошка, почувствовав неладное, кинулась к кровати, быстро под нее
забравшись. — Ну уж нет, не уйдешь, паразитка. Ты должна понять,
что не надо мне на подушки дохлых мышей кидать. А ну вылезай
оттуда, — и я упал на четыре кости и попытался вытащить Грушу,
которая развалилась с довольным видом и принялась умываться,
изредка косясь на мои тщетные попытки дотянуться до нее. Тогда я
упал на живот и принялся залазить под кровать, но кошка, увидев,
что я приближаюсь, просто выскочила с другой стороны, радостно
мяукнув. Похоже, она решила, что я с ней играю.