– Спасибо, Стас, – очень ласково поблагодарил папа, – я
посмотрю. Нужно зубило, чтобы...
Папа замолчал и стал прихлебывать горячий чай. Мама как ни в чем
не бывало продолжала гладить настоящего египетского моа, улегшегося
у нее на коленях. А мы со Стасом переглянулись. Что-то явно
затевалось.
Но до самого вечера все было тихо.
Мама собралась, погудела в прихожей пылесосом и ушла в музей –
она там работает старшим научным сотрудником. Через полчаса,
подточив зубило напильником, пошел на работу и папа. В тот же самый
музей, где он, как и мама, старший научный сотрудник. Только мама
специалист по Египту, а папа – по доисторическим временам и по
старинному вооружению, от австралийских боевых бумерангов до
алеутских панцирей из моржовой шкуры.
У меня почему-то были сомнения, на работу ли идет папа: если уж
он снова занялся поисками пришельцев, то на мелочи отвлекаться не
станет. Дождавшись, когда папа кончил пылесоситься и хлопнул
дверью, я выскочил в лоджию. Мы живем совсем рядом с музеем,
буквально через улицу, по диагонали от него. Но папа действительно
шел на работу, жизнерадостно помахивая портфелем. Пользуясь
отсутствием прохожих (а откуда им взяться в полседьмого субботнего
утра?), папа временами делал движения, напоминающие прием каратэ
маваша-гири. Получалось у него плохо. Папа теоретик, а не
практик.
Когда за папой захлопнулась музейная дверь, я вернулся на кухню.
Стас развалился на табуретке (как на ней можно развалиться – не
знаю, это умеет только мой брат) и очищал бутерброд с кошачьим
волосом от меда. То есть наоборот, бутерброд с медом от кошачьих
волос.
– Как ты думаешь, папа что нашел, бластер или космический
корабль? – задумчиво спросил Стас. Он был еще молод и не утратил
оптимизма.
– Городскую канализацию, – грубо ответил я, потому что помнил
прошлогодний папин конфуз, из-за которого во всем квартале не было
воды, и соседи смотрели на нас волками.
– Да-а, – протянул Стас и поскучнел. – Что сегодня делать-то
будем?
– Не знаю, – сказал я, пытаясь сообразить, какие вообще бывают
на свете дела.
– Может, пойдем по музею пошляемся, на Неменхотепа посмотрим? –
предложил Стас.
Неменхотеп – это фараон, точнее – мумия фараона, которая лежит в
саркофаге у мамы в египетском зале. И мы иногда ходим поглядеть на
него. Все-таки интересно понимать, что перед тобой не кукла
какая-то, а мертвый человек, который был живым много-много веков
назад. У него сморщенное злое лицо, а на руках – браслеты. Только
сегодня поглазеть не получится, и я объяснил Стасу, почему: