Ах да… К чему это я?..
Не знаю, поверит ли тот, кто найдёт
эту тетрадь, в мою историю, но…
Судьба множества миров в твоих
руках.
Когда допишу дневник, я собираюсь
бросить его назад во времени, в две тысячи двадцать второй год, и
очень надеюсь, что кто-то его найдёт и поверит в мои слова. Тетрадь
точно попадёт в руки к тому, кто должен будет попасть в новый мир.
Думаю, года, чтобы подготовиться, вам должно хватить. Хотела бы я
отправить книгу ещё на десять лет раньше, но тогда вероятность
того, что книга окажется в руках человека, который будет из
миллиона участников… крайне мала. Если честно… Даже на это уйдут
все мои силы, и я, вероятнее всего, умру раньше. Но какая уже
разница? Уж лучше такая смерть, чем гибель от сумасшествия. Я
видела, как мои друзья превращаются в мёртвую оболочку самих себя,
и я не хочу погибнуть так же…
История берёт своё начало в две тысячи
двадцать третьем году сразу после военного парада в честь девятого
мая… В тот день по всему миру исчезли миллионы людей, а на Землю
спустились существа, именующие себя Арбитрами.
***
Я вышел на балкон, чтобы выкурить
завалявшуюся за монитором сигарету. С улицы дул прохладный осенний
ветер Москвы, мешая мне поджечь и без того потрёпанную жизнью
самокрутку. Солнце уже зашло за горизонт, а значит, настало моё
время для того, чтобы жить. Весь мир уже сладко спал, а я только
проснулся. И дело вовсе не в играх или сериалах, за которыми я
часто коротаю время. Всему виной чёртова болезнь Гюнтера или же
эритропоэтическая порфирия. Недуг с таким названием, что даже от
самого его произношения можно язык сломать!
Эх, Ганс, мать твою, Гюнтер… Знал бы
ты, сколько хлопот в этой жизни мне доставит болезнь, открытая
тобой ещё в двадцатом веке. Чёртова боязнь солнца!
— С-сука… — прошептал я, в очередной
раз вспомнив тот день, когда осознал себя в этом никчёмном теле. —
И как я только умудрился, а?
По словам моих уже давно почивших
матери и отца, я был таким с самого детства. Если точнее, с года.
Кажется, мои родители собрались в отпуск в Египет и заодно
захватили с собой меня. Сложно представить их шок, когда у ребёнка
прямо на пляже кожа сильно покраснела, покрылась волдырями, а затем
и вовсе принялась сползать с тела. Меня тогда еле спасли… И я тому
чертовски рад, ведь жизнь мне нравится, пусть даже большая её часть
протекает по ночам. Вот только… шрамы, которые мне оставило солнце,
до сих пор не зажили.