Стоило детям оказаться в безопасности, Вера занялась взрослыми,
но ничего сделать не успела — огонь добрался до топливной системы,
и сильный взрыв унес жизнь троих людей, а двое малышей сидели на
траве, испуганно глядя на столб огня и на людей, что бежали к ним
от дороги.
Для Веры все погасло; стало сначала больно, потом пришел холод,
уносящий ее туда, где нет больше ничего. И вдруг она оказалась на
каком-то вокзале и грустно усмехнулась. Напротив нее стояла женщина
в черном, а чуть поодаль потеряно озиралась девочка лет девяти.
Женщина подошла к девочке, взяла её за руку и подвела поближе к
Вере.
— Гибель этой девочки нарушила планы Судьбы в мире, — произнесла
женщина в черном. — Да еще и такая глупая.
— Не бывает глупых смертей, — возразила Вера. — Что с тобой
случилось, девочка?
— Я оценку плохую… — прохныкала малышка, и Вера все поняла.
— Расстроилась, и сердечко остановилось, — вздохнула врач. —
Тебя так сильно наказывают?
— Не зна-а-аю, — всхлипнула девочка. — Еще не наказывали, но мне
страшно.
Вера обняла девочку, которая доверчиво затихла в объятиях
доброго доктора. А женщина в черном произнесла:
— Я солью вас вместе и верну обратно. Твой опыт, Вера, поможет
маленькой Гермионе, но ты не будешь взрослой, теперь ты будешь
просто ребенком, девочкой. Впереди у вас много испытаний,
постарайся остаться человеком.
После этих слов все погасло, а маленькая девочка открыла глаза в
салоне отчаянно воющей сиреной машины. Над нею склонилось лицо со
встревоженными, но добрыми глазами.
— Вернер, девочка стабильна, в сознании.
— Вот и умница… — услышала она.
***
Грейнджеры примчались в больницу, не успел амбуланс еще даже
развернуться. Даже учитывая тот факт, что Эмма и Марк Грейнджер
сами были врачами, панике подвержены все, а тут новость об
остановке в школе. Паникующие родители вбежали в палату, где
обновленная Гермиона пыталась разобраться с доставшимся ей багажом.
Слияние характеров и опыта привело к тому, что психика стала
первично-детской, а вот характер…
— Миона! Миона! Жива! Как ты? — в бокс вломились нервничающие
родители.
— А что мне сделается? — меланхолично поинтересовалась девочка,
спокойная, как тот аппарат МРТ, который три года никто не знал, как
запустить.
— Но у тебя же сердце остановилось! — заплакала мама
девочки.
— При ребенке плакать нельзя, — сообщила Гермиона. — Особенно,
если ребенок недавно кончился[1].