Из Локка я когда-то уплыла учиться. Туда и вернулась, как ни
пытался Николас мне помешать. Он твердил, что за те месяцы, пока
оно добиралось, многое могло измениться. Что через две недели
защита диплома, и раз уж прошло два месяца с тех пор, как погиб
отец, еще две недели ничего не изменят… Что наверняка Эдвард, мой
старший брат, отомстил за кровь отца, да и Мартин едва ли стал бы
сидеть сложа руки. Что у мамы есть надежная опора — два сына.
Устав слушать нотации, я сделала то, за что мне было стыдно до
сих пор — уронила старику на голову книгу в тяжелой железной
оковке. Убедившись, что его жизни ничего не угрожает, связала,
оставила в досягаемости острый нож, а в шкатулке — денег.
Достаточную сумму, чтобы прожить месяц в Бенриде или доплыть домой
— там уж сам решит. И отправилась на родину. Плевать на чумных,
плевать на гражданскую войну — я должна была добраться до регента и
потребовать справедливости.
На родной земле меня встретил тусклый голос герольда, равнодушно
зачитывающий указ молодой королевы, сменившей регента. Эйдо лишены
титула, земель и всех прав состояния. Их владения королева подарила
ордену Хранителей, защитившему столицу от чумных и вернувшему ей,
дочери короля, трон, который узурпировал регент. Ордену, в лице его
магистра — Ричарда Мортейна.
Так всегда делалось — любой указ, касавшийся всего королевства,
не только развешивали на площадях и в трактирах, но и две недели
зачитывали глашатаи по всей стране — для тех, кто не умеет
читать.
— Туда и дорога, — сказал кто-то за моей спиной. — Попили они
нашей кровушки!
Я оглянулась, но пойди разгляди одного человека в толпе,
клубящейся в порту.
Не может быть. Должно быть, я ослышалась. Что-то не так поняла.
Сошла с ума — еще когда пришло то проклятое письмо.
Но буквы королевского указа, ясные и четкие, защищенные магией
от дождя и солнца, гласили то же: у меня больше нет ничего. Ни
дома, ни имени, ни прав. Я даже не простолюдинка. Не купчиха и не
крестьянка. Я — никто. Любой может меня убить, если узнает. Просто
так, забавы ради — и ему ничего за это не будет.
В трактире, куда я зашла не столько поесть — кусок в горло не
лез — сколько послушать новости, только и говорили об ордене
Хранителей и о его магистре. Люди устали от войны, крови, смертей,
от чумных, от беженцев, которые все два года потоком шли сквозь эти
земли в порт Локка, чтобы отправиться за море, надеясь хоть там
укрыться от чумных. Они хотели мира и покоя, потому и уповали на
орден, думая, что он может это обеспечить.