В
Чесноковку Пётр Иванович нагрянул ближе к вечеру, да и то, на
следующий день. Но не сам, а с силовой поддержки в виде
тёщи.
Но
лучше об этом по порядку.
Возвращались, в общем, мы с Глобусом во двор
бабки Дуси в предвкушении сытного обеда. Глобус всю дорогу пускал
слюни на бабыдусины пирожки и ванговал, с чем нынче будет
начинка:
–
Я так-то думаю, что или с капустой, или же с тыквой и жаренным
луком, – разглагольствовал он, пока мы бодро спешили по
растрескавшейся от зноя грунтовой дороге. – Очень уж у неё из тыквы
хорошая начинка получается. Я такие пирожки только в Люксембурге, в
одном из кафе в долине Мозель, пробовал. Да и то, не
такие.
Солнце жгло немилосердно, так, что даже мухи
не летали, гады. А на растущих у дороги тщедушных пучках полыни и
огрызках пастушьей сумки аж кристаллы пыльной соли
выступили.
–
Уф, жарюка, – простонал Глобус, выливая себе на голову ковш воды,
возле большой, покрытой мхом, бочки с дождевой водой. Воду
экономная бабка Дуся собирала там для полива всё лето, поэтому они
была слегка подтухшая, мутная и сизо-зеленоватая. По её глади
обычно юрко скользили водомерки, внутри давным-давно завелись
какие-то соплеобразные склизкие водоросли, а под бочкой жила сонная
жаба, которая иногда сердито квакала по ночам, доводя до истерики
соседскую собаку Селёдку.
Но
Глобусу цвет воды и стрёмный запах не помешали вылить на голову аж
целый ковш.
–
Кра-со-та! – отфыркиваясь, воскликнул он, оживая на
глазах.
Я
же, хоть и страдал от жары, но брать оттуда воду не захотел, пошел
на задний двор, где стояло большое корыто, из которого баба Дуся
обмывала подойник. Вода там была чистая всегда.
–
Н-на! – из двери хлева вылетел ком навоза и смачно шлёпнулся на
общую кучу.
От
неожиданности я чуть всё это корыто на себя не
перевернул.
Следом показалась взъерошенная голова деда
Митрофана, который высунулся поверить траекторию полёта.
–
А! Здорово, Рудольфыч! – увидев меня, разулыбался он. – Водичкой
освежаешься? Хорошее дело. А я вот Евдокии посильную помощь,
значится, оказываю.
–
Постановление секретариата исполняете? – хмыкнул я, вспомнив
последнюю директиву «сверху».
Буквально пару дней назад бюро райкома КПСС
приняло к неуклонному исполнению постановление Секретариата обкома
КПСС о проведении единого политдня на тему «Строжайшая экономия,
борьба с потерями – резерв пятилетки». В общем, как это обычно
бывает, отдел пропаганды и агитации райкома КПСС и все первичные
партийные ячейки обязали организовать в этот день, на всех
предприятиях, колхозах и совхозах, общежитиях, учреждениях,
выступления информационно-пропагандистских групп: чтение лекций и
докладов, а также проведение бесед об экономии и бережливости,
борьбе с потерями в свете решений съезда КПСС. У нас в Чесноковке
это дело ожидалось через три дня и Петрович уже сейчас бегал, как
подстреленный, хватался за сердце и всех пугал карами небесными,
если сорвём мероприятие, не оправдаем доверия и
бла-бла-бла.