— Но лекарь… — начал было старик.
— Ты же знаешь этих лекарей, —
фыркнул я. — Не хотят брать на себя лишней ответственности.
В моем мире этот прием обязательно
сработал бы. Все люди любят обвинять в своих бедах кого угодно,
кроме себя. Врачам, «которые не умеют лечить» от простого населения
достается особенно.
Но с Бертраном получилось наоборот.
Он еще больше напрягся.
— Господин Робер знает свое дело. Он
— один из лучших лекарей в этом городе. Я лично знаком с
некоторыми, кому он помог.
М-да… Промах. Эх, скорей бы уже тело
начало слушаться! Беспомощное состояние начинало раздражать.
— Но вы правы, — неожиданно произнес
Бертран. — Мне доводилось видеть действие настойки из пыли алого
пустыша на одного человека. После одной капли он мгновенно заснул и
проспал целые сутки. Но его рана даже близко не была такой опасной,
как ваша. Вы же, я смотрю, даже взбодрились.
Значит, все-таки мне не показалось.
Бертрана удивило то, что после приема лекарства я сразу не
вырубился. Видимо, энергетические зелья на обычных людей действуют
иначе, чем на одаренных.
— Вот видишь! — обрадовался я.
— Два часа, — быстро произнес
Бертран.
— Что? — не понял я.
— Интервал. Два часа. И если я вижу,
что вы теряете сознание — мы останавливаемся.
Бертран вытащил руку с пузырьком
из-за спины.
— Договорились, — кивнул я.
— Тогда ждем два часа, — произнес
Бертран и достал из маленького кармашка своего жилета небольшой
брегет на тонкой цепочке. — Сейчас без четверти пять. Предлагаю
принять лекарство после ужина.
Я проводил взглядом часы слуги,
которые он снова спрятал в кармашек. Явно серебряная игрушка.
Любопытно, откуда такая вещь у простого слуги?
Заметив мой взгляд, Бертран снова
достал часы и с грустной улыбкой показал их мне.
— Подарок вашей покойной матушки, —
со вздохом произнес он. — Еще ни разу не подвели меня. Часовых дел
мастера Бергонии знают свое дело. В детстве вы всегда любили играть
с этими часами. Жаль, что ваша матушка не увидела, как вы
росли.
А вот и удобный момент подвернулся.
Можно начать задавать вопросы.
— Пока ждем, расскажи мне о ней, —
попросил я, подражая его грустному тону.
И старик постепенно, благодаря моим
наводящим вопросам, начал выкладывать всю подноготную Макса Ренара
и его семьи. Бертран говорил без умолку, будто старался
использовать удобный момент, пока хозяин внезапно подобрел, и
выложить ему все, что у него скопилось на сердце за последние
годы.