—Трогай!
Городок, название которого я так и не
удосужился узнать и запомнить (велика честь!), был так мал, что
даже цветы с повозки не успели растрястись. Пара кварталов, и вот
уже меня практически вносят под руки в небольшую церквушку,
насквозь провонявшую ладаном, мирром и пчелиным воском. Дышать
нечем.
Я немедленно начал чихать. Ничего не
могу поделать — аллергия!
Пока меня тащили к алтарю, я наверняка
покрылся пятнами. И уже почти ничего не видел — так сильно потекло
из глаз и носа. Терпеть не могу крошечные провинциальные
храмы!
—Мессир, вам плохо? — подошел ко мне
священник.
Еще как плохо! Его одежда не стиралась
лет сто!
Я с трудом выдохнул через опухшее
горло:
—Умираю!
—Вилли! — вскрикнула невеста. — Что с
тобой?
—Да
притворяется он! — прорычал кто-то из близнецов-братьев Жаннет. —
Уловка это, святой отец. Жените их побыстрее, да и дело с
концом.
—Так
нельзя! — возразил священник. — Нужно привести жениха в
чувство.
—Жаннет, — я нашел и сжал руку девушки. — Отведи меня
к окну и приоткрой створку. Мне нужен свежий воздух.
Она решительно цыкнула на братьев и
потянула меня куда-то, я плохо видел. Но вскоре почувствовал
сквозняк.
—Что
с тобой, любимый? На тебе лица нет!
Если бы ты знала, как права,
девушка!
—Милая, я не переношу запах кислой капусты и
сивухи.
—Что? О чем ты?
—О
твоих братьях. Пусть держатся подальше от меня, пока не
протрезвеют. И попроси открыть все окна!
—Как
скажешь, Вилли. Вот, возьми платок— она заботливо промокнула мне
глаза, щеки и нос платком. —Тебе лучше?
Я отобрал кусочек ткани, высморкался и
сунул в карман. Нельзя оставлять местным магам ничего от своего
тела, даже сопли. Проморгался. От свежего утреннего воздуха, щедро
лившегося в открытое окно, действительно полегчало.
—Спасибо, милая, значительно лучше. Скажи, ты
действительно любишь этого… меня?
—Больше жизни.
—Ты
же меня совсем не знаешь!
—Ты
прав. Настолько не знаю, что мне кажется, будто ты возмужал за эти
месяцы, а твой голос… мне запомнилось, будто он был немного выше.
Но это всё моя дырявая девичья память… У нас будет вся жизнь
впереди, чтобы узнать друг друга, — она широко улыбнулась. Похоже,
девчонка искренне верила в счастливую жизнь с негодяем.
Глупая.
—Запомни, Жаннет. Больше жизни ты должна любить не
мужчину, даже такого великолепного, как я, а свою душу. Только свет
твоей души привлечет к тебе твое счастье.