Я пришел в себя на краю объятого пожаром квартала. Ноги сами
собой привели к дому Марты.
Пожар тушили два дня, каждый день я приходил ранним утром и
возвращался к Марте ночью. Тогда-то и пришла в голову странная идея
восстановить не только дом, но и все здесь. Денег не было, но были
фамильные драгоценности, предусмотрительно спрятанные от разума,
поврежденного алкоголем и опиумом. Ими я поклонился Баргозо,
объяснив свою нужду. Он считал меня кем-то вроде любимого
племянника Марты, которую в тот момент уже уверенно можно было
считать хозяйкой дома. Сметливая, умная, верная и красивая женщина
очень быстро охомутала старого циника.
Денег едва хватило на здания и услуги самого Баргозо, думаю, мне
даже сделали скидку. На все остальное предстояло заработать. И с
этим мне тоже помог наниматель Марты. Место на вокзале — очень даже
солидная и доходная работа, попасть туда со стороны невозможно.
Пришлых моментально сцапает полиция, ради улучшения статистики
раскрытия преступлений. Так что, можно сказать, мне повезло. И
повезло во второй раз, когда я встретил Роуда. И в третий — когда я
нашел пластинку. Быть может, она — начало новой светлой полосы?
Хотелось бы в это верить.
С такими мыслями я шел по своему кварталу. Странное чувство,
когда ты под удивленными, ошарашенными взглядами случайных прохожих
сворачиваешь с чистой улицы в сторону гиблого места. Некоторые даже
пытаются спасти чадо, забредшее не туда, но подобное редкость.
Обычно стыдливо отворачиваются — мол, парень не наш, проблема не
наша, да и не видели мы ничего. Для меня же тут чуть ли не самое
безопасное место, с определенными оговорками, конечно. Большинство
жителей знают, что вот к этому парню подходить не надо, и других
удерживают. На моей памяти было штуки три прямых конфликта, и
каждый раз все завершалось полной и безоговорочной победой добра.
Легкий спринт до тайника с заточенным железным прутом, после чего
добро всегда возвращается, чтобы победить медленно бегающее зло.
Хотя иногда обходилось и голыми руками, зависит от численности
соперника и его состояния. Опять же я не нарывался и в вечернюю
пору сидел дома.
Дом теперь напоминал небольшую крепость, со всеми атрибутами —
высокой стеной, увитой плющом колючей проволоки, заколоченными
окнами первого этажа, арбалетом на чердаке и охраной из отдыхающей
смены работников.