— Крышку держи, цепляй!
Среди клубов раскаленного пара десяток каторжан пытались
удержать кожух паровоза, вцепившись в металлические тросы. Что-то
огромное и безумно злое билось внутри котла, в попытках разбить
сдерживающую его темницу и вырваться на волю.
— Где гребаный маг?! — провиснув после очередного рывка на
канате, возопил один из каторжников.
Крышка опасно сместилась, вырываясь из пазов, выпуская на волю
часть заключенного монстра. Сплетенный из огненных лент, от желтого
до ярко-алого, лепесток разумного пламени выстрелил в сторону
людей, пытаясь дотянуться до пленителей. Даже отсюда, за два
десятка метров от происходящего, дохнуло жаром — а каково было
каторжанам, Георг старался не думать. Его откровенно пугало
происходящее, хоть он и знал, что перед глазами шокированной
публики, медленно пятившейся к огромным воротам столичного вокзала,
разворачивается профессиональное шоу. Еще минута — и когда ситуация
уже будет на грани краха, на сцену выйдет маг-избавитель, одним
гневным жестом и словом усмиряющий огненного духа.
Люди должны знать, что силы, движущие поезда, находятся под
контролем. Чтобы не бояться.
Георг досадливо поморщился и отвернулся к информационной стене —
жена с ребенком увлеченно рассматривали происходящее, не давая ему
повода покинуть перрон под благовидным предлогом. Признаться, их
поведение его расстраивало даже сильнее собственной трусости — в
человеке должна быть осторожность. Но его сын в шестнадцать лет не
торопился радовать отца ни осторожностью, ни силой воли, ни другими
чертами, за которые хочется гордиться наследником. Частые простуды
в детстве, излишняя забота матери — и получился капризный рохля.
Как он пройдет академию, без сонма нянек и слуг? Далеко не в
первый раз возникали в его голове сомнения в правильности этого
решения, но спорить с женой он не отважился. Это ее решение,
вызванное обычным детским «хочу». Однако, чувствовал Георг, если
что случится — виноватым все равно сделают его. Дернувшись от
неприятной мысли, он широкими шагами направился внутрь вокзала,
оставив родных досматривать представление.
Даже любимый образ детства, самая волшебная вещь его жизни —
огромная карта владения, занимавшая целую стену вокзала, — не
добавила хорошего настроения. А ведь когда-то он часами мог изучать
ее, рассматривая, как движутся по волшебной карте модели поездов,
обозначая реальное местоположение чугунных исполинов, их скорость и
даже состав вагонов.
