Протащить кости через парадные ворота оказалось нелегким делом.
Надеюсь, усопший простит свою переноску по частям — крупные кости
иначе было не вытащить. Академия чутко относилась к своей
собственности и карала любителей вытащить ложки-вилки из ресторана
или иные сувениры — даже аристо, поговаривают, ловили на этом. Так
что таскать с собой тазовую кость или череп было очень
неоднозначным занятием. Поймают — и как оправдаться? С одной
стороны, я ничего не крал, с другой — откуда у меня человеческие
кости? Иначе было никак, умерший просил похоронить его останки на
закате, при ясной погоде, возле берега реки. Романтик, так его и
так. Но приходилось делать, выигрыш будет в любом случае: обманет —
вроде как сделал доброе дело, не обманет — бонус огромен. Только бы
не поймали на выходе.
В итоге все удалось, хоть под конец на меня и посматривали
подозрительно — уж больно часто я шастал мимо
функционалов.
В тот день в академии я не ночевал, позорно оставив свой пост
охранника ради знакомства с тайной. Безрассудно и
непрофессионально, но я верил, что в ближайшее время проблем ждать
не стоило. Или занимался самообманом, весьма успешно. Естественно,
девушки были заинструктированы до одури и под конец послали меня,
охарактеризовав больным параноиком. Все дело в том, что я притащил
от Виктора парочку пистолетов и настоятельно рекомендовал девушкам
держать их на расстоянии вытянутой руки. Сигнализация пропустила
оружие без проблем: плащ оправдывал свое качество и
полезность.
Сложно объяснить, что я чувствовал в процессе церемонии. Было в
ритуале нечто выходящее за рамки простого погребения. Или же я
вкладывал в сам процесс куда больший смысл после погребения тела
отца. Мерным речитативом падали слова молитвы на забытом языке.
Текст обращался к некоему божеству и умолял его простить вину от
самостоятельного прерывания своей жизни. А дальше — все как у всех:
просьбы о светлом посмертии и покаяние о совершенном и
несовершенном. Тело древнего было помещено под несколькими метрами
земли, на высоком склоне реки, посреди деревьев. Сюда река не
дотянется, не разрушит могилу, я долго выбирал подходящую точку.
Никаких символов над местом погребения — видимо, боялся разорения
последнего пристанища. Прочитаны последние строки. На реку
опустилась ночь, только прожектор луны освещал пространство вокруг.
Была надежда на что-то эдакое, но, видимо, ничего и не должно было
произойти. Я достал листочек — под светом луны ясно проглядывалось
слово в самом низу листа. Написанное крупными буквами, оно
выбивалось из общей массы текста необычными чернилами, слегка
мерцающими зеленым, — видимо, проявились под действием лунного
света. Что же, свою часть сделки покойный выполнил честно.
Оставалось дождаться утра — ночью академия была закрыта — и
получить награду.