Велосипедистов встречалось немного и
ни одного на велорикше, о которых наслышался из рассказов о
Востоке. И хотя Мошкину вылили на голову ушат агитации по поводу
блестящего будущего у революционного коммунистического Китая и
беспримерном энтузиазме подданных Мао, ничего подобного здесь не
наблюдалось. Люди были задавлены бедностью и тяготами. Война с
японцами и гражданская настолько загнала их в нищету, что они
просто выживали… Ни на одном лице не читалось радости по поводу
приближения весны.
Почти не видно было женщин. Сплошь
почти – мужчины, в двенадцать, наверно, смотрящиеся на тридцать и
так до старости, по лицу крестьянина китайского Востока сложно
прочесть его возраст. Женщины, кстати, тоже в чёрном. У одной
помоложе мелькнул на шее красный революционный шарфик. Иногда в
толпе чёрных пижам женщин трудно отличить от мужчин, у них такие же
грубые обветренные лица.
Забрызганная советская «Победа», а
сквозь грязь всё же проглядывал лак и хром, двигавшаяся навстречу,
здесь производила впечатление лимузина «Кадиллак». С китайцем,
разумеется, за рулём, пассажиров я не разглядел.
Пешее, гужевое и велосипедное
сообщество аборигенов, как несложно догадаться, игнорировало любые
правила дорожного движения. Наверно, при прежнем правительстве или
при японцах чёрная крестьянская масса брызгала по сторонам к
обочине, стоило придавить клаксон. Но сейчас это были свободные
граждане революционной Поднебесной. И решение доверить руль только
аборигенам – правильное, здесь совладает лишь тот, кто годами
правит машиной в здешнем бардаке. Клянусь рогами, если бы столь
недисциплинированные китайские пешеходы слонялись бы и по небу над
Андуном, я бы бросил авиацию и, как говорил один грешник из СССР,
переквалифицировался бы в управдомы.
Наконец, «Виллис» тормознул у ограды
санатория. Входные ворота венчались арочным сооружением в
древнекитайском стиле, с вытянутой гнутой крышей а-ля пагода. Около
арки виднелась пара небольших каменных дракончиков, облупленных и
совсем не грозных. На арке и на стенах дома в изобилии красовались
бело-красно-белые плакаты с россыпью иероглифов. Без переводчика
прочту: «Поправляй здоровье, строитель коммунизма! Твой труд нужен
Народному Китаю!»
Чего-то не хватает… Ошибочка, всё на
месте, вот он – портрет Мао с иероглифической подписью рядом,
наверно – пожелание здравствовать от имени вождя нации. Революция
победила в сорок девятом, но уже сейчас, спустя полтора года,
размножение цитат и портретов вышло на вполне советский уровень, а
то и опережая СССР.