— К сожалению, нет, — девчушка сложила пухленькие ручки под
подбородком и покачала головой. — Но искать этого человека
бессмысленно и бесполезно, точно тебе говорю!
Я рассмеялся.
— Тори, хватит, — строго сказала старшенькая. — Дай Феликсу
поесть спокойно.
— Так я же не против, Эльзочка, — младшая достала из какого-то
шкафа кусок хлеба, отломила себе корочку, а остатки протянула мне.
— Пусть кушает, пусть выздоравливает!
В одном из горшков оказалось что-то наподобие отварного батата,
в другом — тушённые с рыбой овощи. Я быстро смолотил всё вместе с
хлебом, прислушиваясь к разговору сестёр. Те болтали о какой-то
ерунде — вот оно очарование детства! Узнали, что брат потерял
память и хоть бы хны — никаких переживаний.
После еды Эльза дала мне нормальную одежду — серые домотканые
штаны, рубаху и пояс.
— И вот ещё... — сказала она, протянув небольшое зеркальце в
кожаной оплётке. — Если ты всё забыл, то, наверное, хочешь
посмотреть на себя...
Честно говоря, я об этом даже не думал — собственная внешность
волновала меня в последнюю очередь. Если мужчина хоть капельку
приятнее орангутанга, то это уже успех.
— Спасибо, сестрёнка, — я тем не менее взял зеркальце и взглянул
на своё отражение.
Не являюсь ценителем мужской красоты, но Феликса Обрина у нас,
на Земле, назвали бы как минимум симпатичным: блондин, голубые
глаза, волевой подбородок и тонкий нос... Хотя, кто знает,
возможно, здесь это считается невообразимым уродством. Впрочем, мне
было всё равно.
Младшенькая Тори (позже оказалось, что это сокращение от
Виктории) протянула пухлую ладошку, требуя отдать зеркало, пару
секунд любовалась на себя, а потом зачем-то попросила подарить ей
мешок. Уж не знаю, для чего он понадобился крохе, но я расстался с
этим произведением портняжного искусства без малейших
сожалений.
А затем меня так потянуло в сон, что ни на какие расспросы сил
попросту не осталось — чёрт с ним, разберусь во всём, когда
проснусь. Кое-как доковыляв до соседней комнаты, я рухнул на
кровать и отрубился прежде, чем голова коснулась пуховой
подушки.
Подъём вышел так себе — почти как в армии. Только вместо крика
дневального меня разбудили возмущённые вопли каких-то неизвестных
мужичков. Вопли были не только возмущённые, но ещё и явно
агрессивные, поэтому я не стал долго нежиться в постели, а быстро
поднялся и выскочил на улицу. Похоже, пожить спокойной жизнью мне
не удастся даже в другом мире — судьба у меня такая, видимо.