Из вооружения я заметил пару кривеньких и явно кустарных
арбалетов и несколько дубин весьма внушительного вида. Небогато,
конечно, но недооценивать такое оружие не стоит — в умелых руках,
как известно, и определённые части мужского организма превращаются
в балалайку... А эти парни выглядели весьма искусными в обращении
со своим примитивным «инвентарём». Ну, по крайней мере, некоторые
из них.
Никаких доспехов, конечно, никто не носил, но двое могли
похвастаться каким-то подобием кожаных курток, а у одного даже был
плащ. Грязноватый и непрезентабельный, но зато с капюшоном.
— Может ослабить чутка верёвки? — произнёс один из бандитов,
перевернув огромную ногу, висевшую над огнём. — У девки хотя бы,
а?
Вопрос, не лишённый смысла — плотно связанные конечности очень
быстро отмирают из-за нарушения кровообращения. Об этом знают все,
кого учили работать с задержанными: если хочешь угробить человека,
просто покрепче свяжи ему руки и оставь без присмотра.
— Пусть Ворон решает, кому и чего ослаблять, — лениво ответил
крепкий мужик, сидевший у навеса. — Не наша это забота.
— Дык, где Ворон-то, а где мы? — возразил «повар». — Пока до
него дойдём, опять чернота попрёт по рукам и подохнет
бабёнка...
«Ворон — это, видимо, главарь банды, — подумал я. — Которого
здесь почему-то нет».
— И ладно, новую словим, — равнодушно ответил крепыш.
Сама девушка слушала разговор совершенно безучастно, словно речь
шла вовсе не о ней. Я бы вообще подумал, что это труп, если бы не
едва заметное дыхание.
— Она же из крепостных, — к разговору присоединился третий
бандит. — Так и так подохнет, когда поводок лопнет... За каким
демоном они вообще Ворону нужны, как думаете, братья?
Что за поводок, который должен лопнуть? Наверное, речь шла о
каком-то колдовстве... Надо будет уточнить у Хольда.
— Бурый, разве ты не знаешь, зачем бабы бывают нужны? — раздался
вдруг игривый женский голос.
Один из сидевших у костра — тот, которому повезло с плащом —
встал, скинул свой роскошный прикид и тряхнул головой, отчего по
плечам рассыпались длинные чёрные волосы. Оказалось, среди бандитов
затесалась молодая девушка — весьма симпатичная, но, похоже,
совершенно отмороженная. Никак иначе объяснить её присутствие в
банде я не мог.
Вопреки распространённым стереотипам о благородных разбойниках,
эта публика не отличалась ни галантностью, ни добротой. Они вряд ли
слышали о феминизме и равноправии, поэтому молодая девчонка могла
выжить в такой компании только в том случае, если сама была
свирепее и опаснее любого из бандитов.