Сезонный бизнес чутко реагировал на погоду, интересуясь
прогнозами синоптиков куда чаще остальных. Правда, у иных сезон
кончался ровно в августе, вне зависимости от стоявших на улице
температур — лицензии на уличную торговлю мелким товаром выдавались
аж в феврале, и стоили настолько недешево, что большинство не
рисковало оплачивать дополнительный осенний месяц, который запросто
мог выйти холодным и дождливым. Оттого — жара была, а торговцев
мороженым на университетской площади при МГУ — ни единого.
Благо я подсуетился и прихватил передвижной морозильный ларь,
расположив для услады очей и прохлады ног перед собой. Ветви яблони
над головой даровали тень, а железная скамейка оказалась довольно
удобной для медитативного ожидания первой учебной лекции.
— Почем мороженое? — остановился перед морозильником юноша лет
двадцати, заинтересованно посмотрев на закрытую, без единого
ценника, непрозрачную крышку холодильника. — И какое есть?
Да, не все идеи выходят достаточно удачными.
— Не продается. Никакое. — Я хмуро посмотрел на явного студента,
перехватив его взгляд, покуда ему не расхотелось есть и вообще тут
находиться.
Юноша неловко отступил вбок, прошел так еще два метра, резко
отвернулся и быстро зашагал в обратную сторону.
— А есть пломбир? — мигом подгреб взрослый мужчина с юной
дочкой, будто выжидавшие до того очередь.
— Ничего ни для кого нет, — сурово произнес я.
— А чего тогда сидишь? — буркнул он недовольно.
— Медведя жду.
— Сумасшедшие вокруг, — чертыхнулся он неслышно, уводя
погрустневшую дочку дальше по парку. — Вот поэтому, милая, всегда
надо надевать панамку на голову. Напечет!..
Я с возмущением оглядел себя — рубашка дорогущая в почти
незаметную полоску, туфли белые, модные, им в тон носки и брюки.
Часы, опять же, серебряные запонки с бриллиантами чистой воды. Уже
и холодильник с собой нельзя принести спокойно!
Тут же отметил целеустремленное движение молодой парочки в мою
сторону и кошелек в руках юноши.
В общем, морозильник пришлось сдвинуть вбок от скамейки, а
самому пересесть на другой край.
Я поерзал на месте, переложив с колен на скамейку папку с
документами о поступлении на первый курс. Разнообразные ксерокопии
о составе семьи, фотографии без уголка и с уголком для различных
документов лежали там же, вместе с тетрадкой и ручкой. Только вот
первый учебный день изрядно отличался от тех, к которым я привык.
Никакой парадной линейки перед зданием, с разбиением на квадраты
«своих» и табличкой названия курса или класса. Нет взволнованной
толпы, неуверенными пингвинами перетаптывающейся возле своего
куратора — но есть нескончаемый поток людей, шедший внутрь главного
корпуса с самого утра, словно он не имеет предела.