Рена сдернула ткань — тяжелое
полотно с шумом упало, подняв ворох пыли.
Черные, как смоль, волосы и яростный
взгляд карих глаз — отец. В военном мундире с эполетами, с тяжелой
саблей на бедре. Он был одним из тех, кто первым выступил против
короля и совершил революцию, а затем прошел с битвами через все
города, освобождая их от оков единовластия. Как тот
воин-освободитель превратился в скупого на эмоции скрягу?
Упало еще одно полотно. Стройная
грациозная женщина с золотыми волосами и голубыми глазами. Она была
нарисована в красивом бальном платье, хотя Рена больше помнила ее в
строгих темных нарядах. От старой служанки девочка слышала, что в
юности мать обожала балы и танцевала так, что все на нее
засматривались. Что же случилось с той легкой беззаботной девушкой,
как она превратилась в строгую надменную женщину, которая больше
всего ценила свое положение и возводила этикет в абсолют?
Следом висел портрет Киты — сестра
была копией отца, хотя характером пошла в мать. Да, она оправдала
бы надежды родителей. Кита же правила поведения выучила раньше, чем
алфавит! И уж точно не отпугивала всех юношей, которых ей пророчили
в мужья. Такая спокойная, гордая — настоящая нортийка!
Полотно зацепилось за следующий
портрет. Рена с отчаянным стоном дернула ткань посильнее, и картина
со стуком упала на пол. Она увидела саму себя — девочку лет десяти,
тощую и нескладную, со странной улыбкой — то ли мечтательной, то ли
усталой. На ней даже одето было не бальное платье, как у матери или
сестры, а костюмчик, в котором она каталась на лошади. А что бы про
нее подумали: что случилось с той, которая так мечтала о свободе и
путешествиях, а затем сама сдала себя в плен?
Рена дотронулась до серебряной рамы
портрета. Она всегда была лишней, но почему-то сейчас так отчаянно
и до боли захотелось снова оказаться там, в детстве. Сейчас бы она
была рада и хмурым взглядам матери, и ворчанию отца, и спорам с
Китой, и как же многое отдала бы за такой миг!
— Рена? — послышался испуганный
голос Джо. — Что это было?
Девушка кинулась по коридору, по
мраморной лестнице наверх, запнулась, упала на ступеньки, вскочила
и побежала дальше. Не хотелось ни видеть никого, ни говорить —
только вглядываться в знакомые предметы, касаться их, вспоминать и
вдыхать пыль — пыль ее дома.