Мужчине было немногим за сорок, и
весь его вид говорил, что он не привык уступать. В темных кудрях
блестели первые серебряные нити. Черные рубашка, жилет, пиджак не
делали образ мрачным, скорее серьезным и благородным, и это же
чувствовалось в его чертах.
Заметив разглядывания, незнакомец
повернул голову, на лице появилась ухмылка. Рена уставилась на
рисунок на левой щеке, вернее на клеймо: несколько линий, которые
переплетались подобно змеям. Она уже видела его прежде.
— Дана, вы хотите что-то спросить? —
насмешливо поинтересовался мужчина.
Он говорил быстрее, чем кионцы или
нортийцы, и как будто проглатывал окончания. Она его понимала, но
такое произношение было характерно не для Арлии, а для Кирийских
островов.
— Я вас знаю.
— Надо же, — усмешка стала шире.
На лице не появилось ни капли
удивления, но одну руку мужчина быстро опустил под стол. Подобный
жест Рена видела у жителей Цая: так делали, когда не доверяли
чужаку, но еще не решили, нужно ли ударить первым. Он прятал
оружие? Рена выпустила чашку и расслабила руки, тоже готовая
действовать.
— Вы были в Норте на двадцатилетие
ленгернийской революции?
— Да, меня приглашали, — сухо
откликнулся мужчина.
— Извините, я не помню вашего имени,
но вы приходили на День зимы в дом моего отца, дана Рейтмира.
Попутчик задумчиво потер клеймо.
— Дом с большими окнами, верно? Я
помню вашу семью. У вас, кажется, еще сестра есть?
— Да, — Рена расплылась в улыбке. —
Во дворе сделали снежную горку, и я все каталась с нее, пока не
влетела головой в снег, и не могла выбраться, и уже думала, что
задохнусь там, но вы спасли меня.
На лице мужчины появилась смущенная
улыбка, сделавшая его черты мягче. Он положил вторую руку на
стол.
— Как вас зовут? — спросил
попутчик.
Рене захотелось, чтобы он называл ее
на «ты» — она словно видела перед собой отца и вспоминало детство,
когда он еще не был так скуп и не обменял время с семьей на
бесконечные подсчеты и ворчание.
Из встречи десятилетней давности
Рена помнила немногое. Она точно знала, что мужчина с клеймом
приехал с Кирийских островов, что он стал героем революции, а затем
возглавил Народное Собрание. Между бывшим Ленгерном и Кирией не
было мира, но их правители начали выстраивать новые отношения, и
политики наносили друг другу ежегодные визиты, обычно на годовщину
революции одного из государств.