‒ Оля, ты иди, успокой всех. Со мной все хорошо. Иди, передай
остальным, что со мной все в порядке, пусть делают свою работу
дальше. Я скоро подойду, иди.
Мне надо было взять себя в руки, присутствие интерна отвлекало и
сбивало с нужного русла. Сбивала мой настрой.
Девушка еще какое-то время понаблюдала за мной, ее глаза то
расширялись, то сужались, будто выискивали на мне раны, и, не найдя
ничего подозрительного, она исчезла за дверью. Я повертела в руках
оставшуюся половину сигареты, бросила на пол и со злостью втоптала
в бетон. Будто это возможно? Как невозможно забыть его и боль, что
он мне причинил когда-то.
Я шла по коридору обратно в кабинет, словно на эшафот. Медсестры
опускали головы, но я все равно чувствовала их взгляды. Не хватало
кричащей толпы и прогнивших помидоров, что кидали бы в виновного.
Есть ли моя вина во всем этом? Я уже сполна расплатилась за
всё…
На посту медсестры хоть и волновались за меня, но старались не
смотреть в мою сторону. Они были напуганы, до этого дня мое
поведение ничем не было запятнано, на работе я всегда была собрана,
организованна. Меня невозможно было сбить с толку. Сегодня все это
рухнуло за секунду. И они не знали, что ожидать от меня. Разберемся
с этим потом. Я стояла около закрытой двери, за которой меня ждал
он. Вдохнула и нажала на ручку.
‒ Извините, вы напомнили мне одного человека, которого я не могу
вспоминать без боли, ‒ в кабинет я все-таки зашла, чтобы отказать
ему в консультации и распрощаться с ним.
‒ Сочувствую, ‒ в его голосе были слышны отголоски сожаления и
поддержки.
‒ Ничего, я уже почти привыкла. Просто не ожидала явного
сходства с вами. Для меня это было слишком неожиданно. Столько
времени прошло, я до сих пор не привыкла. И простите меня еще раз,
но… Думаю, что я ничем не могу вам помочь, ‒ с этими словами я
развернулась и собралась уходить, не попрощавшись.
Меня не волновала моя выходка, то, как она будет выглядеть со
стороны, как к этому отнесется главврач. Он и сам имеет право
практиковать. Пусть Капрал сам займется этим пациентом.
‒ Но Павел Николаевич заверил меня в обратном, да и в столице
говорят, что лучше вас в этом вопросе никого нет. Значит, все
вранье?! ‒ его голос отдавал металлом, будто молотом ударяли по
наковальне и выносили мне приговор.
Я остановилась у двери, но продолжала стоять к нему спиной, сил
ни на что больше не было.