Она слегка задумалась и вдруг мечтательно улыбнулась.
– Марлена. Скажи, рыцарь, тебе оно нравится? Любимая. Мне
нравится это имя. А прежнее я сохраню только для себя.
Утром, когда грабеж города еще продолжался, небольшой отряд
крестоносцев покинул умирающую Маарру и отправился в сторону
Антиохии. Лошади осторожно ступали среди трупов и разбросанных на
улице нехитрых пожитков несчастных обитателей городка. Генрих вез в
новую столицу письма Боэмунда Тарентского. Дальнейший его путь
лежал к папе Урбану, в Италию.
Маленькая спутница с фигуркой, закутанной в черное по самые
глаза, не отпускала его ни на шаг.
***
Еще одна дверь. Скорее, просто символическая, кованая решетка в
заборе из живой изгороди. Она совсем не закрывала вид на старый
кирпичный дом, стоявший буквально в двух десятках шагов. “Совсем не
изменился”. Грустная мысль, пришедшая откуда-то из глубины
сознания.
– Ты слышишь меня, вечная?
Обращаться с таким вопросом к себе самой было странно. И все же.
Им надо было поговорить. Возможно, последний раз, возможно, в
первый.
– Скажи, Софи, тебе нравилось здесь жить?
– Я не помню.
Голос черноволосой красавицы прозвучал очень робко,
неуверенно.
– Мне казалось, теперь ты вспомнила все.
– Нет-нет. Ведь эти воспоминания… Я знаю их только как
воспоминания других. Иногда они прорываются внезапно… Ну, как мои
воспоминания у тебя.
– Ты жила их жизнями, их воспоминания – твои воспоминания.
– Наверно, ты права. Но ведь я становилась ими не сразу.
– Странная у тебя была жизнь. И мать, и любовница. И так раз за
разом.
– Мне была обещана необыкновенная любовь. Кто не мечтает о
таком! Потом я поняла, что моя любовь досталась не только мне. Она
досталась им всем. Они все любили по-настоящему. И без камня, без
любви их жизнь теряла смысл. А я, я любила по-прежнему.
Кира понимала, вернее, думала, что понимала. Любовь, настоящая
любовь. Она надеялась, что их любовь настоящая. Была только одна
маленькая причина, маленькое черное пятнышко. Это наверняка не
имело значения, но она должна была знать наверняка. Без любви жизнь
теряла смысл. Это было страшно, очень страшно. Но она верила.
Ей не нужно было даже оборачиваться, чтобы почувствовать каждой
клеточкой – Милан волнуется. Стоит всего в двух шагах и так
напряжен, нервничает. Не знает, что их ждет и переживает. Она тоже
не знает. И Софи не знает. И ей очень страшно.