Я, не обращая внимания на топор,
который пролетел мимо и с силой вонзился в ствол тархира, отбросил
в сторону арбалет, и хватая подготовленный заранее ирс, три
гигантских шага оказался в двух метрах от индейца. Дикий гоблин с
визгом прыгнул навстречу, изображая мельницу.
Мне удалось отклонился влево, а
вражеское кривое лезвие разминулось с лицом в каких-то сантиметрах,
даже порыв ветра ощутил. Сука, не тело, а... И коротко
размахнувшись, выворачивая до боли в запястьях рукоять глефы,
рубанул врага. Сила удара оказалась чудовищной, конец лезвия
разрубил незащищенный бок, и даже позвоночник не остановил его.
Хлынула кровь, завоняло требухой.
Допрыгался. Но все равно,
контроль.
Главарь пока пускал кровавые пузыри,
отходил. Но я не стал ждать, поэтому поставил и здесь точку.
Осматриваясь с огромным трудом, перезарядил оба арбалета. Вроде бы
тихо.
Все?
Память паренька отчетливо говорила,
что амба. Но я на всякий случай выждал минут пять. Мало ли. Ладно,
теперь пленницы. Вонь от разрубленного противника усиливалась,
кровь же пахла вполне себе по-людски.
Айла с задранной юбкой, выпучив
глаза, пыталась видимо кричать, но тряпка во рту позволяла издавать
только сдавленное мычание. Девушка дергала свободной ногой, точнее
пыталась ее свести с привязанной. Да, даже в такой ситуации в
первую очередь думала о «чести». В таком обществе подобное
поведение понятно и закономерно. А так, здорово, что не добрались,
не испортили суки. Иначе позор бы на всю жизнь. Там только в омут,
замуж никто «нормальный» не возьмет. И плевать всем, что стала
жертвой насилия.
Я шагнул вперед. Неожиданно замутило, повело в сторону так, что
едва не врезался в близстоящий толстенный ствол. Сам не понял, как
оказался на земле. И здесь, как любили говорить лирики, сознание
покинуло бренное тело.
- 3 -
Четкая картина всех событий,
произошедших с мальчишкой, «загрузилась» наконец-то полностью,
слилась с моей памятью. Точка отсчета находилась приблизительно за
пять лет от сегодняшнего дня.
В тот день, после Второй Сумеречной
ночи, Харм совершал обход владений в поисках даров местного
Посейдона — Карнеса. Одноногому принадлежал кусок берега длиной
около трехсот шагов — от рукотворного канала, созданного еще
древними мастерами, и до скальной гряды, врезающейся острым шипом
метров на пятьдесят в Студеное море.