- Настя приходила, - говорит Яр, не выпуская меня, смотрит
на Сергея. - Сказала, что свадьбу перенесли. А еще. Я ее с беременностью
поздравил.
Вздрагиваю. Мою несмелую радость его слова будто ножом
порезали, на ленточки.
Сергей не просто женится. Настя еще и беременна.
Наваливается слабость, и мои руки на шее Яра разжимаются.
- Но она меня идиотом обозвала, - продолжает Яр, притягивает
меня ближе, не давая выбраться из этой ловушки между ними. - И заявила, что не
стала бы рожать и фигуру портить. Что скажете, Сергей Георгиевич?
- Скажу: было бы что портить, Ярослав Мечиславович, - в тоне
Сергея сквозит веселье, он протягивает Яру бокал. - За встречу?
Они чокаются, но не пьют, оба поворачиваются на меня.
Хмурюсь и не знаю, что сказать. Мне вопрос с Настей неясен,
с отложенной свадьбой и беременностью, но я молчу, у меня нет права спрашивать.
Негромко играет музыка, а мы сидим в лимузине, напротив серых ворот изолятора.
Но...они оба здесь, со мной, и я боюсь спугнуть этот момент,
мне страшно представить, что сейчас все оборвется, я не хочу.
- Куда поедем праздновать, Ева? - спрашивает Сергей. Пьет
шампанское и смотрит на меня.
Головой лежу у него на коленях, сверху нависает Яр, я
держусь за его рубашку и тихо сглатываю, на секунду верю, что мы поедем втроем
куда-то, а ночью окажемся одни в квартире, как в далеком мае, как счастлива я
была.
Тем ночам уже есть последствие - и я это чудо три месяца
ношу в себе.
И мне хочется поделиться.
- Ева не знает, куда ехать, - Яр залпом осушает бокал и
наклоняется к моему лицу. Изучает, любуется, но из глаз не уходит
настороженность, словно он чего-то нехорошего от меня ждет. - Ты сама приехала?
Или Серый помог?
- Сама она, - отвечает за меня Сергей, его ладонь опускается
на мои волосы, сквозь пальцы он пропускает прядки. - Да, Ева? - с нажимом
требует подтверждения своему вранью. - Узнала, что тебя отпускают. И захотела
встретить.
В глазах Яра появляется блеск, он верит, а у меня в горле
горький ком стоит. Сергей его лучший друг, из этой субботы праздник для Яра
делает.
А я понимаю, что мама его правду говорила, он меня ждал все
это время, думал обо мне, как и я.
Из глаз брызжут слезы.
- Ева, - голос Яра низкий, глубокий, такой ласковый, большим
пальцем с шершавой подушечкой он осторожно вытирает мою щеку. - Чего ты, что
такое, - он поднимает меня, пытается усадить ровно. Перед глазами его пухлые
губы, и я не удерживаюсь, набрасываюсь сама.