Он отвечает, после удивленной заминки, подхватывает меня под
ягодицы и опускает на себя сверху, как наездницу, запрокидывает голову на
спинку, руками забирается под свитер и исступленно сжимает. В нем просыпается
жадность, грубость, месяцами копившееся в брюках напряжение твердым бугром
упирается между моих ног.
Дрожу и целую его, мокро и солено, со слезами смешано,
дергаю воротничок его рубашки, меня распирает, мне давно не было так хорошо,
так правильно. С трудом соображаю, что меня аккуратно, но настойчиво тянут за
волосы, заставляя оторваться от Яра.
Мутным взглядом натыкаюсь на Сергея, на его губы,
приоткрытые в нетерпении, за волосы он наклоняет к себе, и впивается в мой рот,
сладким от шампанского языком проталкивается глубже, и я всхлипываю, сплетаюсь
с ним.
Сижу на Ярославе верхом, и под его руками вздрагиваю, они
орудуют под свитером, задирают бюстгальтер. Яр с глухим стоном сжимает мою
грудь и машинально двинув бедрами, толкает меня, наши тела отделяет ткань, а я
так остро чувствую, что готова взорваться.
Сергей прикусывает мою губу.
Отворачивается, по дивану пробирается ближе к водителю и
командует:
- Поехали отсюда.
Тихо называю адрес, и нас везут. К дому Яра, разумеется.
Пусть увидит знакомую обстановку, пусть уже осознает, что все закончилось, и он
на свободе.
Ева все также сидит, обхватив бедра друга, шепчет что-то
бессвязное, да он и не слышит. Плевать, кто и что говорит, Яр пальцами слезы с
ее лица вытирает, губами собирает.
- Я скучал по тебе, заучка, - улыбается ей, произнося почти
забытое прозвище. – Каждую секунду скучал.
И Ева целует его со всхлипом, а я отворачиваюсь.
Присоединяться к ним не буду. Ева – подарок для Яра,
олицетворение того, что было, и уже не вернуть. Пусть попрощается с ней, а
потом я расскажу другу все о нашей великой любви.
Раз она сама такая жалкая трусиха.
- З-зачем сюда? – Ева в окно смотрит только когда лимузин
останавливается у знакомого дома, а затем на меня обиженный взгляд бросает.
- А куда еще? Здесь мой дом, - смеется Яр, освобождая меня
от обязанности отвечать девушке, на которую я с каждой секундой злюсь все больше,
и больше. – Ох, дьявол, сейчас только родителям напишу, чтобы не торопились.
Перенести встречу не смогу, прости, Ева, не могу так с родителями поступить.
Мама меня прикончит, если попрошу не приезжать, а отец поможет спрятать труп. Но
пара часов у нас есть. А завтра я весь твой.