У него уверенная и правильная речь – видно, лестриец получил
хорошее образование. Не то, что наши парни, которые и трёх слов
связать не могут, когда к ним обращаешься. Мямлят, отводят глаза и
краснеют, как девицы на выданье.
В глубине души я понимала, что именно непохожесть и
недоступность Ренна влекли меня к нему. Помню, в одной из книг я
читала притчу о запретном плоде, но только сейчас начала понимать,
насколько она верна. Кстати, о книгах…
Не предупредив ни отца, ни Орма, я в гордом одиночестве шагала в
одно знакомое с детства место. Надо ведь попытаться выяснить правду
о том самом пророчестве? Ребёнок человека с равнины и Каменной
жрицы, хмм… Должно случиться что-то из ряда вон, чтобы это
предсказание сбылось.
Книгохранилище построили на вершине Агатовой башни, что смотрела
на пик Мира – это почти на другом конце города. Через окна,
забранные слюдяными пластинами, лились солнечные лучи, рисуя на
полу причудливые узоры.
Я всегда любила царящий здесь запах чернил и бумаги, тиснёной
кожи и книжной пыли. В детстве мы приходили сюда с мамой, и она,
разложив на столе увесистые тома с описаниями камней, читала мне
вслух. Даже сейчас кажется, что её стройная фигурка выпорхнет из-за
стеллажа и позовёт меня по имени.
– Рамона? Ты что-то хотела, дитя? – обратилась ко мне матушка
Вестия – хранительница книг.
Она сидела за круглым каменным столом, окружённая кипами бумаг,
и что-то писала. Матушка Вестия была самой старой из жриц, но время
щадило её – сохранило спину ровной, а походку бойкой. Рядом с ней
притулилась совсем юная сестра-помощница с капелькой чернил на
вздёрнутом носу. Девчушка улыбнулась мне приветливо и, кряхтя,
подтянула к себе огромный «Свод законов и правил».
– Да. Я хотела почитать Книгу Пророчеств.
На какой-то миг глаза Вестии расширились, но она быстро
совладала с удивлением.
– Третий сектор, верхняя полка, – ответила равнодушно и
углубилась в работу.
Я прошла мимо орудующих метёлками для пыли жриц – те, завидев
меня, отвернулись и тихонько зашептались. Обо мне ли? Я знала, что
многие завидуют моему привилегированному положению и не упускают
возможности перемыть кости. Впрочем, их мнение меня мало заботило.
Пусть болтают, я привыкла.
Стараясь не сильно стучать каблуками, я двигалась в поисках
нужной полки. Пол здесь был вымощен синими и белыми плитами, и по
старой детской привычке я ступала только по синим – когда-то Орм
сказал, что, если буду ходить по белым, подгорные духи утащат меня
в свои чертоги и никогда не выпустят на свет. И я, наивная, долгое
время ему верила!