Над городом сгустились серые сумерки. Воздух на крыше был свежим
и пах совсем по-осеннему, хотя лето ещё не закончилось.
– Подойди, – замерев на краю, произнёс лорд, и я, чувствуя
сухость в горле, осторожно приблизился.
Отец смотрел, как на площадке во внутреннем дворе тренируются
воины. Тогда они казались мне до безумия огромными, взрослыми и
опасными зверьми.
– Что ты видишь, Ренн?
Я пожал плечами и с детской наивностью ответил:
– Людей.
– Это не просто люди. Это мои лучшие воины, опора Лестры и всей
Арнерии, – он посмотрел на меня, сощурив глаза. – Хочешь быть
похожим на них? Хочешь быть сильным, ловким, верным, чтобы я
гордился тобой? Хочешь стать моим дехеймом?
И было в его взгляде и словах то, отчего сердце мальчишки
забилось быстрей.
– Хочу… очень хочу!
– Тогда ты не должен пропускать занятия. Твоё своеволие огорчает
меня, Реннейр. Я начинаю жалеть, что позволил тебе жить в замке
подле меня. Мои милость и доверие надо заслужить.
Страх быть выкинутым и забытым схватил за горло, лишил воздуха.
Я глядел в непреклонное лицо человека, что звался моим отцом, и
видел бога – жестокого и карающего. Если разгневается на меня,
сопляка, то сотрёт в порошок одним пальцем.
– Я больше так не буду, отец… Вы будете гордиться мной, обещаю!
– произнёс я, задыхаясь.
Конечно, уже через несколько дней тот разговор выветрился из
головы, и я снова стал срывать уроки, драться с детьми слуг и
простых горожан. Но именно в тот миг я был уверен, что однажды мой
отец, мой лорд и господин признает меня. И я увижу в его глазах то,
чего мне всегда не хватало.
– Однажды так и будет, Ренн. Так и будет, – на губах его, обычно
сурово поджатых, мелькнула тень улыбки.
Он недавно взял в жёны дочь северного лорда и выглядел
довольным. По крайней мере, последние дни у него было хорошее
настроение, даже запуганные служанки осмелели и перестали ходить на
цыпочках вдоль стен.
– Отец… – позвал я его и вдруг выпалил, не успев подумать как
следует: – Почему вы не женились на моей матери?
Во взгляде его что-то поменялось, и на меня дохнуло холодом.
– Не спрашивай меня о ней. Никогда.
Я всегда чувствовал, что эта тема запретна и позорна для лорда.
Одно моё существование – уже какая-то нелепость. Осторожные
расспросы старой кухарки, что прятала для меня пирожки и сладкие
орехи, не принесли никаких внятных ответов. Не мог удовлетворить
моё любопытство и мастер по оружию, и старый конюх, что видел живым
ещё деда нынешнего лорда, и многочисленные няньки. Они менялись
почти каждый месяц, не в силах вынести мой отвратительный нрав.