Но сочувствие — это как раз то, чего девочка хотела меньше всего
на свете, ведь из-за него она довольно быстро начала чувствовать
себя слабой и жалкой. Хотя это было совершенно не так.
— Я справилась? — тяжело дыша заулыбалась Лилия со сверкающими
от радости глазками, — я справилась! Бессмертный боярин может не
сомневаться, Марк говорит чистую правду, и его дедушка был могучим
Абсолютом. Он помогал папе и... — глубоко вдохнув, начала
тараторить Лилия, но осеклась на полуслове.
Глубокие аметистовые глазки закрылись, хрупкое тело Лилии
Романовой обмякло. Я выставил руки и поймал девочку в свои объятия.
Убедившись, что ее жизни ничего не угрожает, я перевел гневный
взгляд на стоящего за спиной Коновницына с угрожающе серьезным
выражением на лице.
— Ты мог ее убить, — едва сохраняя контроль над телом процедил
я.
В один миг боярин резко прекратил подпитку Лилии. Собственные
запасы девочки были уже истощены, а энергоканалы и мозг
перенапряжены из-за колоссального количества прошедшей через них
энергии.
В таком состоянии сознание девочки неизбежно провалилось в
глубокий сон.
— Исключено, — меланхолично отозвался Коновницын и медленно
подошел ко мне, — никто из моих пациентов еще не умирал. Без моей
воли разумеется.
— Ты у нас еще и врач, — зло хмыкнул я.
— Целитель, — утвердительно кивнул Коновницын, — лучший в
мире.
— Один из доведенных до совершенства аспектов, — покачал я
головой, — кусок дерьма ты, а не целитель. Подобные энергетические
скачки могли повредить ее детский неокрепший мозг, ты об этом
подумал? Еще бы секунд десять подпитки, и она бы полностью
восстановилась, а теперь не факт, что вообще выйдет из комы.
— Выйдет, не переживай, Марк, — спокойно ответил боярин, — а
повреждения мозга минимальны. Легкая амнезия. Ровно настолько,
чтобы забыть все, что случилось с великой княжной за последние три
дня.
— Так ты это нарочно. Но вместо игр с организмом ребенка, мог
просто применить технику и точечно подправить ей память. Или хочешь
сказать, что этот аспект у тебя не прокачан?
— Соберись, Марк, эмоциональность тебе совершенно не к лицу, —
слегка разочарованно вздохнул Коновницын, — это дитя Романовых.
Когда я верну ее домой, девочка подвергнется тщательной диагностике
лучших целителей и агентов страны. В обычной ситуации я бы просто
ее убил, но из-за тебя приходится идти на определенный риск. Тебя
что-то не устраивает?