Я отчаянно пытался выцепить в этой мешанине хоть что-нибудь
знакомое, но тщетно.
Голоса звучали знакомые и родные, но я не мог разобрать что
именно они говорят. В калейдоскопе воспоминаний периодически
угадывались очертания знакомых лиц и посещенных мной мест, но к
каким именно событиям моей жизни они относятся угадать было
решительно невозможно.
Излишнее напряжение могло спровоцировать мой организм на
защитную реакцию, поэтому я перестал пытаться понять что происходит
и просто расслабился. Легкой концентрации на такой знакомой родовой
энергии дома Романовых было достаточно.
Аметистовые потоки лились через меня размеренно и естественно,
принося чувство покоя и безопасности. Не знаю сколько времени
прошло до того момента, как мягкое влияние извне начало ослабевать
и я постепенно вернул контроль над своим сознанием.
Первым вернулось ощущение собственного тела. Я мгновенно
осознал, что нахожусь в той же позе и держу Лилию за руку. Следом я
услышал учащенное прерывистое дыхание и тут же открыл глаза.
По худому личику Лилии Романовой стекал пот, а хрупкое тело
подрагивало. Потоки внутри ребенка колебались и ходили хаотичной
волной, но внешняя энергия Коновницына довольно успешно их
стабилизировала и восполняла образовавшийся дефицит и пробелы.
Надо отдать боярину должное. Он напитывал Лилию энергией без ее
участия и при этом без подвохов. Девочка сама решала, что делать и
куда направить свою силу, а заемный поток лишь двигался следом,
подчиняясь ее воле. Параллельно с этим поддерживая ее астральное и
физическое тело в стабильном состоянии и мгновенно залечивая
повреждения.
В один миг аметистовые потоки погасли, и Лилия открыла свои
глазки, в которых уверенно читался восторг. Ничем не замутненный
детский восторг. Я прекрасно помню Лилию в этом возрасте. У великой
княжны имелись серьезные проблемы с реализацией своих сил и сколько
бы ни старалась, девочка никогда не получала от близких внимания и
тем более поддержки.
Почувствовать себя значимой и важной для кого-то было для Лилии
роскошью. Восхваляли ее лишь слуги, а те, от кого девочка
действительно хотела одобрения воспринимали все ее достижения как
должное и не делали совершенно никакой скидки на ее болезнь.
Скорее наоборот. Из-за физической немощности и смерти
единоутробного брата при рождении, в течение всей жизни Лилия
Романова получала от окружающих только сочувствие, которое
перекрывало все остальное.