Маг поворачивается ко мне:
– Ты поняла?
Я молча киваю.
– Теперь ты будешь хорошей
девочкой?
Я снова киваю. И чувствую, как исчезает
патока, сковывающая меня. Осторожно пробую вывести крошечный огонек
на ладонь, так, чтобы не увидел примороженный. Огонь слушается, а
маг снова ухмыляется. Он всё видит.
– Ну что ж, так даже лучше. Твою мать
никто не тронет, пока ты покорна. Женщина, собери своей дочери всё,
что нужно в дорогу. Мы отправляемся сейчас.
Вещей у меня немного: две легких запасных
туники, теплый плащ на все случаи жизни и пара ботинок на холодное
время года. Всё это завязано в тугой узел. Подруги пытаются вручить
мне корзинку с провизией, но инспектор останавливает их
презрительным жестом.
– В этом нет необходимости.
Неожиданно для меня, он разрешает мне
проститься, обнять мою мамочку. Я чувствую, как содрогается от
неслышных рыданий её тело в моих объятиях, и пытаюсь сдержать
слёзы. Это трудно, но мне удаётся. Впереди неизвестность. Мне
нельзя показывать слабость. Я уже продемонстрировала силу, и только
поэтому моя мама будет жить.
– Прости, мам, я так виновата.
– Это должно было случиться. Такой дар,
как у тебя трудно долго скрывать. Береги себя.
– Я всё равно сбегу, только не сразу. Я
смогу.
– Нет, раз уж так получилось, научись
управлять своим даром. Стань лучше всех. И вернись
высшей.
– Разве женщины могут стать
высшими?
– Асида же была.
– Ну, мам, это легенда.
– Так и стань легендой. В тебе дар от…, –
она силится что-то сказать, но голос ей не повинуется. Печать
немоты. Так было всегда все эти годы, на все мои расспросы об отце.
Но на меня этот запрет не распространяется, и я помогаю
ей:
– Дар отца?
Вижу по глазам, что мама силится хотя бы
кивнуть. Но и это ей не удаётся.
– Ладно, я поняла. Не бойся за меня. Я
справлюсь, и я вернусь.
– Пора, – маг открывает дверцу кареты и…
наклоняет голову. Сначала мне показалось, что он издевается над
моей беспомощностью, но нет, взгляд его отстранён, ни намёка на
насмешку.
– Прошу, – он даже подаёт мне руку,
помогая подняться по крутым ступеням. Тон его холоден, но вежлив.
Он снова в своём замороженном состоянии. Мне пока не хочется думать
над переменой в его поведении. В приоткрытую дверь я вижу
заплаканное лицо мамы, и снова острое чувство вины пронзает
меня.
Прежде чем дверца захлопнулась, отрезая
меня от детства, в карету влетает клочок дыма. Нэсси, моя кошка,
причина моего пленения забивается под сиденье. Вытащить и высадить
её я не успеваю. Карета трогается с места. Ручки на двери с
внутренней стороны нет. Меня заперли. Инспектор вслед за мной не
поднялся. Я оказываюсь одна в роскошной обстановке.