Мне страшно и больно, но я не могу не
отметить, как мягко покачивается карета. Мне приходилось пару раз
ездить в дилижансе. Трясло так, что синяки не проходили несколько
дней. Интересно, ход кареты обеспечивает магия, или мастерство
колесника.
Несси осмелев выбирается из-под дивана, и
по-хозяйски ложится напротив меня на обтянутую бархатом подушку.
Она явно чувствует себя более уверенно, чем я в этой роскошной
обстановке. Я наконец осматриваюсь: два дивана, на которых можно
спать, вытянувшись во весь рост. Резной столик, намертво
прикреплённый к полу. А на нём, судя по запаху, еда, прикрытая
чистейшим льняным полотном. Только теперь я вспоминаю, что почти
ничего сегодня не ела.
– Ну что, вредная кошка, как насчет
поесть?
– Мррряу, – Несси резво вскакивает, и
передние лапки её уже на столе.
– Эх ты, высажу я тебя на первой же
остановке, вернёшься домой.
Кошка возмущенно фыркает и цепляет когтем
полотно, закрывающее еду.
Ох, что-то мне подсказывает, что ей
нравится путешествовать. И мне не так-то просто будет отправить её
домой.
Всю свою осознанную жизнь я мечтала о
путешествии. Увидеть хоть кусочек мира вне стен обители. Мечта
сбылась, но как-то корявенько.
Плотные шторки кареты защищали от палящего
солнца, а когда я пыталась выглянуть наружу, то сквозь облака
красной пыли, которая оставалась за ящерами, разглядеть что-то было
сложно. К тому же меня укачало. И я потеряла всякий интерес к тому,
что находится вокруг. Мягкое покачивание кареты на колдобинах
привело к тому, что на остановках я первые несколько минут не могла
стоять на ногах ровно.
Меня шатало, как гуся, переевшего винных
ягод. Оно и к лучшему. Зато туман, в котором я пребывала, притупил
боль от разлуки с мамой. Про кошку я вспоминала только тогда, когда
карета трогалась с места, и Несси занимала облюбованный ей
диванчик.
Днём, как правило, останавливались на один
два часа в каком-нибудь тенистом месте у водоёма, и этого времени
мне едва хватало, чтобы прийти в себя. Ночь проходила в одной из
придорожных таверн. Только вечером я рисковала запихнуть в себя
некоторое количество еды, не рискуя при этом сразу же с ней
расстаться. А потом старалась уснуть полулёжа, полусидя, потому что
едва я принимала горизонтальное положение, как таверна принималась
раскачиваться.