Так, всё, пора в реальность. Итак, костяшки
по-прежнему сбиты явно от ударов, рана, нанесённая бритвой, достаточно
глубокая, как по мне, а вот пальцы очень даже красивые… Ровные, длинные, при
этом гармонично смотрятся на мужской сильной руке. Она ощутимо больше моей, и
мне вдруг становится интересно приложить свою для контраста. К счастью, мозгов
хватает, чтобы не сделать это — удаётся вовремя себя стопорнуть. Заодно и напомнить
себе, кто передо мной.
Беру перекись и вату — по-хорошему, тут кровь надо
вытирать вокруг тоже, и немало. Кирилл что только не успел сделать этой рукой,
порядком размазав рану.
Недовольно поджимаю губы, прогнав мелькнувшее
воспоминание о некоторых таких действиях, и сразу щедро лью перекисью по крови.
Если Кириллу и больно, то виду не подаёт уж точно.
Даже не дёрнулся. При этом продолжает смотреть на меня, заставляя нервничать.
— А в чём вообще план? — всё-таки нарушаю молчание,
чтобы перебить волнение, а заодно напомнить себе и ему, на каких мы позициях. —
Вы собираетесь вынудить моего папу закрыть бизнес, или что?
— Это слишком радикально, — помедлив, отвечает
Кирилл. — На такое он не пойдёт, а будет действовать иначе. Завяжется война, а
она никому не нужна. Потому наша задача — потребовать от него тех жертв, на
которые он будет готов пойти без особого сопротивления или хитростей, но
которые позволят нам чувствовать себя свободнее и прикрыть свои тылы на случай необдуманных
действий после твоего ему возвращения.
Я хмурюсь, обдумываю ситуацию. Разговор тяжёлый, но
умело отвлекает меня от действий — рану обрабатываю как-то машинально, почти не
чувствуя смятения от соприкосновений.
Кирилл, конечно, не сказал ничего конкретного.
Туманность сплошная, почти как и не ответил. Но обнадёживает хотя бы, что
масштабная борьба никому не нужна. Хотя я и так это предполагала — иначе бы со
мной иначе обращались, наверное. Вот только не уверена, что у папы уже не
появились свои планы.
— Каких именно? — с нажимом уточняю, откладывая
перекись.
Даже не знаю, про что именно спрашиваю — про то,
каких жертв от моего отца они ждут, или про то, какие необдуманные действия
после моего возвращения он может сделать.
Но Кирилл непреклонен.
— Ты ведь не думаешь, что я буду всё тебе
рассказывать? Суть в том, что от тебя требуется просто переждать, вот и всё, —
с привычной порядком раздражающей меня невозмутимостью сообщает. — Никто тебя
не тронет, если не будешь нарываться, — а вот это он добавляет уже немного
иначе, сниженным голосом.