Следом пришёл свет, клубились пятна, разваливаясь на цветной
песок и разлетаясь в стороны, формируя новые фигуры и очертания,
затем, снова рассыпавшись мухами красного цвета, собираясь в новом
месте. По стене от окна ползли ломанные линии, рисуя комнату и
разбивая её мебелью, прикроватной тумбой, двумя бутылями на ней и
широкой чашей. В бутылках кипела жидкость, пенясь и бурля. Красное
пятно справа постоянно перемещалось, второе поодаль лежало без
движения. Куница и Таран. Зрение восстановилось, но теперь Я плохо
разбирался, где заканчивается моё и начинается от дара. На теле
Куницы видны тонкие синие и чёрные линии, руки Тарана сплошь ими
покрыты, как паутиной. Поверх этих ран натянута чистая, хоть и
грубая повязка.
Слух и Зрение. Беда пришла, когда Я начал чувствовать пальцы
ног. Маменька родная, как же больно, пальцы корёжило, резало и
выкручивало. Непроизвольно из глаз потекли слезы.
– Куница, очнись. Слезы потекли... Давай быстрее, волколачья
отрыжка... Собирай костью... Да не могу я, руки от щита отсохли.
Всё-всё собирай.
Боль от пяток пробила колени, взорвав их тьмой тьмущей игл.
Самые крупные из них, поползли вверх по телу, калеча и пытая меня.
Мамочка, бо-ооо-ольно. Пожалуйста, прекратите.
– Попёрло, попёрло. Мать честная, как будто сукровица, а не
слезы. Вся в жилках. Давай я ноги прижму, брыкаться начал. Все
капли собирай, иначе не поймём, всё ли вышло из него. Потерпи,
браток, скоро всё кончится. Я тебе дам травку заговоренную.
– Не забудь, как до грудины дойдёт, палку в зубы воткнуть, дабы
язык не откусил и зубы не покрошил, – отозвался Куница.
– Да помню я, собирай слёзки.
В животе расцвел цветок огня, разгоняясь по кишкам, обжигая всё
нутро. Кости плавились в пожаре, съедая меня в пламени очищения. В
горле запершило, глаза высохли.
– Всё, половина готова. Жаром пышет, кидай тряпку на грудину.
Худой-то какой, как погонщик, рёбра торчат, да синий весь от вен.
Ничо-о-о, откормим, ты, главное, выживи. Давай второй бутыль, ищо
десять капель, да чтоб меня, из какой бутылки надобно-то?
– Синей, Таран, синей.
– Ага, пей, братко, пей.
Жар уходил, треща в костях красной золой. Я вздохнул полной
грудью и захлебнулся от кашля.
– Палка где? Таран, быстрее...
– Я ж приготовил её, вот туточки было всё.
– Етить... Возьми лопатку костяную, ту, что не пригодилась.
Открывай ему рот. За скулы зажми пальцами, сильнее... Вот так.
Держи его... Крепче… Сядь сверху, не раздави токмо.