— Навь левая! — выругался Елисей на бегу, устремляясь за
нежитью.
И чего хотел? Поймать? После двух лет сытой жизни без
специальных тренировок, стрельбы и жестовой магии?
И все же тело помнило. Ведьмак обнаружил, что стоит одной ногой
на столе, второй на пустом стуле, опершись на макушку пожилой дамы
и подняв в воздух правую руку. Ладонь была пуста. И ножны на
портупее – тоже. На стене подыхал пришпиленный серебряным «жалом»
уршурник. Попал, значит, бывший дозорный. Не безнадежен.
— Пардон, — сказал Елисей, убирая ладонь с головы дамы.
Старушка негодующе щелкнула острыми зубами. Оборотень. Скандалу
– быть. За спиной Еси Роман Евстафьевич с громким вздохом полез в
карман за чековой книжкой. Перфоманс удался.
… Елисей в который раз убедился, что самой мощной и
непреодолимой магической силой на свете обладают… деньги. Через
несколько минут загаженный останками нежити угол был отгорожен, а в
качестве извинения на каждом столике появились бутылка дорогого
вина и блюдо с Алтазанскими устрицами во льду. Даже
старушка-оборотень, чью напудренную прическу Еся нечаянно смял до
блина, сменила гнев на милость.
Отец уехал, устало погрозив кулаком, мол, поговорим еще, дай
срок, и разговор приятным не будет. Елисей переоделся в туалете
отеля, упаковал костюм и остался поджидать Изю у входа ресторана. И
не только Изю. Она ведь клюнула. Выйдет.
Мимо прошли дозорные с трупом уршурника в посеребренном мешке.
Кивнули, поздоровались, переглянулись украдкой. Один подошел. Еся
откровенно раскрыл старшине дежурной дюжины, химеру Толли Сагусу,
подробности своего хулиганского поступка: и где дохляка брал, и как
потом его нечаянно укокошил. Сказал, что на отца разозлился. И не
солгал почти. Сагус посмеялся в усы, выписал штраф и неожиданно
сказал:
— Хороший удар. В Дозор вернуться не думал?
— Вот так… просто? — поинтересовался Еся.
— Не просто, курсы выживания и боя заново пройдешь. Честно
скажу: мы всем сейчас рады, небрезгливым, неробким, у кого магия в
крови течет. Тяжко нам в последнее время приходится, нежить, видно,
решила на измор взять. Да еще появились в городе воры-медвежатники,
охотники на артефакты. И их тоже на нас повесили. Не слышал? У
твоих… друзей, — Толли сделал едва заметную паузу, — ничего не
пропадало?
— Да нет… вроде.
— Ну и ладно. А то я подумал, у вашего брата этого добра много,
верно ведь?