А теперь бабушки Сиды не стало. А без
неё Лика даже со своими волосами справиться не может. Самой
подровнять не получается, а просить помощи деревенских девчонок,
которые стараются лишний раз не заговаривать с колдуньей, не
хочется.
Лика вздохнула, который уж раз за
сегодня, подобрала книгу и побрела по берегу ручья вверх по
течению. Она шла домой. Оберег над дверями послал сигнал — кто-то
пришёл и топчется во дворе. Наверное, опять у кого-то овца заболела
или чиряк вскочил.
Во дворе на ступеньках крыльца
обнаружился сам почтенный Герт — староста Первых Холмов. Он
поднялся ей на встречу, низко поклонился. И по его лицу Лика
поняла, что случилось что-то посерьёзнее заболевшей овцы.
— Госпожа Лика, разговор у меня к вам
есть. Помощь ваша, как Мудрейшей, требуется, — староста говорил
почтительно, но Лика сразу поняла, что он очень сомневается в её
силах, и пришёл он сюда, потому что другого выхода не осталось.
— В чём дело? — не слишком вежливо
осведомилась она, даже не пригласив Герта войти в дом.
Староста снова присел на широкую
ступеньку, огладил седую бороду, откашлялся и начал рассказ.
— Стал быть, так дело было. С утра в
деревню прибежал пастушок, что на дальнем выпасе телят пас. Сказал,
что ночью на стадо напали гады какие-то зубастые, наподобие ящерок
огромадных. Огня не боялись и стрелы от них отскакивали. Разгром в
стаде учинили и обратно в лес убрались. Пастушок-то с перепугу и
уцелевших телят собирать не стал, сразу в деревню кинулся. Когда,
значит, с ближнего выпаса малец на коне прискакал, его пастух за
подмогой отправил. Сказал, что ящеры уже там озоруют. А на
ближнем-то выпасе как раз племенное стадо. Ну, собрались, значит,
наши мужички, оружие взяли, у кого какое было, и отправились на
выпас. Ну, и я, стал быть, с ними пошёл.
Видим — сидят там три гада
здоровенных, вторую корову доедают. Ну, мужички наши попёрли на
них. Да только куда там. От шкур их даже боевые стрелы отскакивают,
вилы ломаются. Кузнец одного топором саданул, а тот его хвостом.
Так гаду ничего, а у кузнеца обе ноги сломаны. И плюются ещё,
заразы, какой-то гадостью навроде огня, только жидкой. Просто чудо,
что пока никого не убили. Как поняли мы, что ничего сделать не
можем, так отступили, а гады на выпасе спать улеглись. А как
проснутся, кто знает, кого им ещё съесть захочется. Ну, так
мужички, кто здоров остался, следят сейчас за ними, а я сразу к
тебе, то есть к вам отправился. Вы, Мудрейшая, наша последняя
надежда. Да только сумеете ли справиться?