Почти всё. И от этого редкие
безвозвратные потери становятся еще более болезненными.
Я остановился рядом с Дракенбольтом
и, наконец, увидел, что он держит перед собой — бережно, будто
ребенка, обхватив своими огромными лапами.
Он соорудил что-то вроде
носилок-волокуш из лапника и толстых веток. На них, заботливо
укутанная в шкуры, лежала Отилия, хозяйка «Золотого топора». Её
толстенные рыжеватые косы были выпростаны из-под шкур и казались
подернутыми сединой от вездесущей снежной крошки. Лицо было чистым
и спокойным, будто во время сна, лишь кое-где виднелись мелкие
царапины и следы сажи.
Она была мертва. И тоже давно.
— Ты опоздал, искатель, — снова глухо
проговорил огр.
— Я не мог прийти раньше, дружище.
Прости.
Мы надолго замолчали. Тишину нарушал
только неровный шелест ветра. Наконец, я расслышал приближающиеся
со стороны менгира шаги и знакомый голос Макса, о чем-то увлеченно
рассказывающего остальным. Но, как и Дракенбольт, даже головы не
повернул в их сторону.
Было слышно, как ребята притихли, как
замедлили шаг. Внутрь обгоревшего остова таверны они вошли уже
молча.
— Что тут случилось? — прошептала
Ника и охнула, увидев лежащую на коленях у огра Отилию.
Макс и Катарина остановились на
почтительном расстоянии от Дракенбольта. Стелла, чуть отставшая от
остальных, внимательно оглядывалась по сторонам, будто отыскивая
какие-то только ей понятные знаки. Она была в своих старых
доспехах, больше похожих на амуницию современного спецназа, чем на
фентезийную кожаную броню. Только глухой шлем с линзами сменился на
плотный капюшон и кожаную полумаску, скрывающую нижнюю часть
лица.
Увиденное привело её в полное
замешательство, которое быстро сменилось глубокой задумчивостью.
Она так и осталась стоять чуть поодаль, и взгляд её, устремленный
куда-то в сторону, затуманился. Воительница будто вспоминала
что-то. Или просчитывала.
Мы подошли поближе к Дракенбольту.
Первым, конечно, не выдержал Макс.
— Что стряслось-то, Больт?
Огр ответил не сразу. Морщился, мотал
обеими головами, словно пытаясь избавиться от нахлынувших
воспоминаний.
— Я был в погребе, — наконец,
проговорила правая голова. — Они не знали, что я там. Когда начался
пожар — вход в погреб завалило. Я выбрался, только когда все уже
сгорело дотла… Моя женщина умерла.
— Почему она не оживай? — обиженным
дрожащим голосом добавил Дракен, обведя нас своим по-детски
простодушным взглядом. В глазах его читалась тоска и надежда.