Все эти пять часов "гончие" не увидели даже тени улыбки удачи. В
глазах у Мерино уже рябило от бесконечных строчек, написанных
ровным почерком профессиональных писцов, в которых говорилось о чем
угодно: соглашениях о снижении цены, жалобах магистрату от одного
торгаша на другого, судебных издержках, но не было ничего похожего
на следы сговора нобилей или найма лихих людей. Да, скажем прямо,
он и не верил в то, что подобное можно найти в формализованной до
абсолюта документации. Ну в самом деле, не идиоты же те люди,
решившие щелкнуть по носу самого императора!
"Достался начальничек! — с горечью думал молодой дознаватель,
разворачивая очередной свиток и вчитываясь в его содержание. Черные
строчки на желтоватой бумаге сообщали о том, что горожанин
Себастиан Ниль оштрафован магистратом на сумму в двенадцать
серебряных монет за самовольный захват части прилегающей к его дому
улицы и устроения там палисадника. — А как радовались сперва!
Настоящий боевой командир! Рыцарь ордена Хранителей трех святынь!
Весь в шрамах по самые подмышки! А что на деле? Бумажный червь!
Тьфу!"
Свиток улетел в одну из горок подобных судебных решений. Рядом с
ней громоздилась кучка поменьше — с докладами и отчетами городской
стражи. Мерино специально разбивал бумаги по типу, чтобы потом было
проще искать.
Взялся за следующий. Развернул, вчитался — жалоба на владельца
кабака, в котором собирается всякое отребье, которое пьет, ворует и
пристает к порядочным людям. С резолюцией нобиля: отказать и сдать
в архив. Свернул и бросил его в третью кучу — в жалобы. Следующий
свиток: оправдательный приговор некоему горожанину, обвиненному
соседями в темном колдовстве и некромантии, — невиновен, обвинения
проистекают из желания расквитаться с конкурентом. Туда же.
Торгаши!
Далее шел доклад начальника городской стражи о заключении в
городскую тюрьму домушника Густаво Везунчика, взятого на сбыте
украденных вещей. Вторая куча. Распоряжение нобиля Массимильяно
Сальвоторе об освобождении ряда задержанных из тюрьмы: по причине
недоказанности или малозначительности совершенных ими преступлений.
В том числе и Густаво Везунчика — вот уж точно везучий сукин сын!
Взяли с поличным — значит, не по недоказанности. Стало быть,
малозначительность? А что он там толкал-то?
Как бы Мерино ни ненавидел то, что ему приходилось сейчас
делать, к работе этой, как и к любой прочей, он старался подходить
основательно и старательно. Потому не поленился вернуться ко второй
горке забракованных им бумаг, извлек оттуда доклад стражника,
посадившего в тюрьму Густаво Везунчика, и еще раз изучил перечень
изьятого у него имущества.