Сокращенное название любого выходца из провинции Фрейвелинг.
Город Ниаль. Оутебрийская Лига Вольных городов. Империя
Рэя. Середина осени 768 год от п.п.
Отряд определили на постой на самой окраине Ниаля в постоялом
дворе с говорящим названием "У стены". Он и правда до недавнего
времени практически примыкал к внешней крепостной стене города.
Однако теперь, после бесславного поражения оутембрийской армии и
установленного императором наказания для всех городов Лиги, от
коновязи постоялого двора открывался вид не на плотно пригнанные
друг к другу каменные блоки, а на предместья. И на активную работу
каменщиков, которые продолжали разбирать стену на соседнем участке
с методичностью муравьев и основательностью хорошо оплачиваемых
специалистов. А платила за работу (и хорошо платила, ведь нужно
было исполнить повеление императора до конца года) городская
казна.
Мерино Лик, дознаватель третьего ранга Тайной имперской стражи,
молодой человек двадцати пяти лет от роду, крупный, но весьма при
этом подвижный, спрыгнул с коня и с удовольствием потянулся. Пять
часов в седле превратили его зад в кусок гранита, который при этом
отчего-то ужасно болел. Равно как и поясница, будь она неладна.
— Значит, Ниаль... — зачем-то произнес он, словно только теперь
ему стало понятно, в какой город он прибыл. — Ну что ж...
— Синьор Лик, не соблаговолите помочь своим коллегам?
Голос, раздавшийся за спиной, заставил Мерино вздрогнуть. Он
обернулся и встретился со взглядом усталых и злых глаз начальника
группы Эрнесто Маркетти, дознавателя первого ранга Тайной стражи,
кавалера ордена сентуарийцев, личного друга барона Сантьяго да Гора
и наконец обладателя отвратительной привычки оказываться в
неподходящее время в неподходящем месте. Редкие и седые волосы
кавалера были подстрижены до состояния стерни на поле после уборки
урожая, морщинистое и отмеченное шрамами лицо недовольно хмурилось,
а темные глаза, как уже говорилось выше, были усталыми и злыми. И
хотя ростом командир группы дознавателей был ниже Мерино на целую
голову, смотреть этими глазами он умудрялся сверху вниз.
— Командир, да я размяться только... — начал оправдываться
Мерино.
— Принято, синьор Лик. Вы размялись. А теперь — за дело.
Голос, который за время нахождения в группе Эрнесто Маркетти
Мерино уже успел возненавидеть, сухой, как трущиеся о стекло
песчинки, и такой же скрипучий.