Эстэриол кивнул мне, и я, неловко ухватившись за седло, залезла на коня. Отвыкла. Слишком давно я носилась на нашем Ревуне по лесу. Да и юбка, как в ней ездить, если она задирается выше коленей? Но ведь рядом только Эстэриол, не так уж и важно всё это. Он вскочил в седло за мной куда более ловко. Закутал в свой плащ, чуть приобнял и ласково похлопал Ниамо по шее.
Конь всё чувствовал, дал мне освоиться, плавным шагом покидая площадь. Затем незаметно перешёл на нетряскую рысь. Он двигался настолько мягко и тихо, что я даже не сразу заметила, когда рысь перешла в галоп. Только по ухнувшему вниз сердцу и поняла, что мы понеслись.
Я не оглядывалась. Кто знает, что там впереди? Но я уже насмотрелась на то, что оставила, а будущее… Будущее стоит того, чтобы нырнуть в него с головой, без страха и робости, каким бы оно ни было. Кто знает, решилась бы я когда-нибудь на это, если бы рядом не было Эстэриола? Вряд ли. Но теперь я понимала, что это стоит делать. Стоит бросать прошлое, чтобы жить дальше, стоит отпускать привычное, даже дорогое сердцу. Илина осталась, смирилась, даже пыталась научить меня быть такой же. Возможно, ей в глубине души было больно и страшно? И хотелось иметь кого-то рядом, кто поймёт, кто сам знает, что это такое: отказаться от чести и будущего ради уютного мирка, где всё привычно?
Но ведь я не Илина.
Я не оглядывалась, оставляя дремлющий Нэвэрет с его мерцающими огоньками, цветами, запахом рыбы и выглаженной временем брусчаткой.
Я не оглядывалась. Поэтому не могла видеть, как вздымаются к небу чудовищные языки пламени на улице Свечей.
Ветер свистел в ушах, волосы больно хлестали по лицу, а тёплый ещё летний воздух застывал ледяными поцелуями на щеках. Плавно, беззвучно, но стремительно, будто летел, нёсся Ниамо, а я, не в силах сдержаться, поднимала лицо к звёздам и смеялась. Эстэриол смеялся вместе со мной, прижимая к груди за талию одной рукой, а второй цепляясь за седло, чтобы мы не свалились. Плащ, в который мы укутались, хлопал полами на ветру, в открытый ворот задувало, а слёзы стекали за уши.
Мы неслись с такой скоростью, что деревья, подсвеченные луной, превратились в сплошную серовато-чёрную смазанную стену. Ни одного поселения, ни одной хижины, никого – только мы и дорога. В полной тишине мы вырывались вихрем за очередной поворот, распугивая возгласами и смехом прикорнувших птиц и белок. На обочине замерцал костерок, но мы промчались мимо, услышав затихающую брань. Кто-то возвращался из Светоча, чтобы прийти туда на следующий год.