Она повернула голову так, что я, пытаясь шагнуть, неловко
уткнулась лицом в её волосы и непроизвольно вдохнула. Пахло
костром, жареным мясом и почему-то яблоками. Шампунь у неё, что ли,
яблочный? Кажется, я становлюсь фетишисткой, опять человека нюхаю.
Хотя Аня, кажется, не заметила или не придала значения — только
поудобнее переложила руку.
Я передвигалась, неуклюже прихрамывая, при каждом шаге перенося
свой вес на великодушно предоставленную опору. Аня оказалась
сильнее, чем я думала — смогла устоять даже в те моменты, когда я
неудачно ставила ногу и наваливалась на неё всем телом. И вообще,
можно сказать, поступила по-рыцарски — спасла девицу в беде.
Какая-то она уж слишком хорошая. «В подружки набивается» всплыло
в мыслях совсем некстати. Я повернула голову и заинтересованно
посмотрела на свою спасительницу. Как всё это странно.
— А ты откуда знаешь, где я живу? — я определенно помнила, что
адреса не называла, и нехорошие подозрения, навеянные Ларисиными
бреднями, закопошились в мозгу.
— Анкету твою видела, и резюме, вот и запомнила, — Аня
споткнулась, и, кажется, смутилась.
— Хорошая память. Просто фотографическая, — я невольно перешла
на саркастический тон.
Мы молча добрались до крыльца, где девушка помогла мне
преодолеть ступеньки, и остановились под козырьком, замерев в
полуобъятии. Аня не спешила убирать руку с моей талии, а я просто
застыла от пробежавшего холодком в груди осознания.
— Память обычная. Просто ты мне нравишься, — она протянула
руку, поправила мой сбившийся набок капюшон и заглянула в
глаза.
В сумерках её лицо казалось нереальным, будто нарисованным.
Глаза отливали малахитом, а идеально изогнутые реснички, более
длинные в уголках, делали их немного похожими на кошачьи. Хороший у
неё лэшмейкер, дорогой, наверное. И косметолог тоже — кожа
сияет, несмотря на целый день в спартанских условиях. Даже
захотелось прикоснуться к этой сияющей сатиновой коже, чтобы
понять, действительно ли она настолько гладкая, как кажется.
Вероятно, Аня увидела что-то в моих глазах, и интерпретировала
это по-своему. Потому что через мгновение рука, оправлявшая мою
одежду, скользнула по шее, за ухо, пуская вдоль позвоночника
мурашки, а моих губ коснулись чужие — мягкие и деликатные, дарящие
прохладу и нежность.
Нет!
Нет-нет-нет! Мне не нравятся девушки. Ну то есть в этом
плане.