Через неделю после моего похода в банк и знакомства с мистером
Хроклавом мне пришло письмо из «Гринготтса». Реально совой.
Написано было, что меня согласны взять на стажировку в банк после
завершения Турнира школ. А главным условием приёма на работу
оказалось знание гоббледука. Тех карликов все звали гоблинами, и
гоббледуком был их расовый язык. Так что в выборе, какой бы язык
мне поизучать в параллель с магическими науками, я, естественно,
выбрала гоббледук, а не французский, который мне нафиг не
сдался.
Я смогла достать словари по языку гоблинов, а ещё очень легко
нашла репетитора. Среди профессоров Хогвартса оказался очень
маленький коротышка, очень похожий на гоблина, но чуть симпатичней.
Он, кстати, был деканом Рейвенкло. Я остановила его и попросила
посоветовать какие-то разговорники и учебники по этому языку,
как-то же его учат. Профессор Флитвик, а звали его именно так,
спросил, зачем мне это, я честно сказала, что хочу работать в
«Гринготтсе». И он вручил мне что-то вроде учебника, а также сам
предложил практику и репетиторство. Бесплатно! Я, конечно же,
согласилась.
Язык оказался похож на армянский: как письменностью, так и
разговором. У нас в банке работала Каринэ Газизяновна, мы
периодически вместе ходили на обед, когда график совпадал, она
совершенно непринуждённо переключалась с русского на армянский и
обратно. Однажды я даже спросила, на каком языке она думает, так
как именно это считалось «полным освоением», она ответила, что в
зависимости от ситуации. По работе думает по-русски, а дома думает
по-армянски. Более того, она ещё знала польский, потому что в своё
время её семья жила в Польше. Но Каринэ сказала, что польский
начала забывать из-за отсутствия практики и надобности. Но,
конечно, больше всего меня восторгало то, что она умела писать и
читать на армянском, однажды я даже выпросила открытку, подписанную
на этом языке, очень своеобразная помесь латиницы с арабской
вязью.
Где-то пару дней назад я поймала себя на том, что временами,
особенно когда общаюсь с кем-то, думаю на смеси русского и
английского.
Что касается гоббледука, то в нём насчитывалось тридцать восемь
букв, и они также обозначали и цифры. Лишь один специальный
символ-значок отделял слово от цифры. То есть сразу такая
шифрованная бухгалтерская запись, которую смотришь, и сплошная
«вязь», никаких тебе отдельных числительных. Зато в этом языке не
существовало падежей или временных склонений. Предложения строились
по принципу сначала главный глагол, потом подлежащее, а затем
прочие существительные, прилагательных там почти не было, лишь
«принадлежащие». Зато местоимений — тьма, и они использовались для
семейного и личностного статуса: «я-мать, я-сын, она-возлюбленная,
я-рабочий, он-главный, я-подчинённый».