— Зачем,
Боги?!
— Нужно, —
пропыхтел Рубин и тише добавил: — Прости. За драку. Я виноват и
раскаиваюсь. Могли пострадать не…невинные…
Чушь
хинова! Рубин врал как дышал. Сожалеет он? Да ну! Его заботила
сохранность лишь собственной жизни, на остальных он плевал с
верхушки дерева.
— Ты лжешь,
— скрежетнул Олеандр.
— Я
не…
— Не умеешь
врать. Это я понял. Мне любопытно иное: почему ты желаешь Глен…
сыну Дуги́смерти?
Повисшая
тишина раздражала. Похоже, Рубин очнулся в лёгком бреду и сболтнул
лишнего. От сочного пинка его спас шелест шагов. Олеандр оглянулся
и устало вздохнул.
—
Аспарагус, — буркнул он и отвернулся. — Зачем вернулся? Ускакал за
Каладиумом? Вот и возвращайся к нему. Посидите там, возродите в
памяти былые деньки на службе у Стального Шипа, а меня оставьте в
покое. Благодарите Тофоса, вам не придется смотреть в глаза
Цитрину, рассказывая, что его названный сын мёртв. И… да, правитель
обо всем узнает, не сомневайся. Дерзнул поднять руку на наследника?
Что ж, поплатишься. Если бы не ты, я бы в два счета пресек
дуэль!
—
Интересно, — растекся по двору бархатный голос. — Ваш
отец…
— Владыка
Антуриум.
— …извечно
возвещает, что его дражайший сын наделен прытким умом и даром
предвосхищать последствия каких бы то ни было поступков. Своих или
чужих — не столь важно.
Олеандра
обдало ветром благовоний, терпких, с примесью чайных нот. Похожие
раскуривал отец.
— Так
ответьте мне, наследник, — Аспарагус явился взору и скрестил руки
на груди. Зелень его камзола не оскверняла и полоска крови. — Сколь
часто вы обращаетесь к гласу рассудка, прежде чем свершить
какое-либо деяние? Не считаете ли вы, что предотвращение минувшей
дуэли — далеко не самая блестящая из ваших идей?
Достойных
ответов на уме Олеандра вертелось полчище. Но каждый из них продлил
бы беседу, превратив её в игру «Кто кого изящнее унизит». Не говоря
уже, что препирательства отжимали силы, которые и так
сгинули.
— Чего ты
хочешь, Аспарагус? — спросил Олеандр, стараясь не думать о том, что
проявил слабость. — Желаешь поупражняться в острословии? Так я тебя
огорчу, соперника ты избрал неважного. Я очень устал.
Правда.
— Вижу. —
Аспарагус почти не скрывал насмешки. — Посему и намерен оказать вам
помощь.
К
предплечью Олеандра потянулась горячая рука, а затем листьев
коснулись два пальца, даруя ощущение свежести и восполнения
утраченных чар. Он резко обернулся и, боясь пошевелиться, дважды
тряхнул головой, всеми силами пытаясь осмыслить увиденное. Зеленые
паутины чар опутывала предплечье виток за витком, впитываясь в
листву и испаряясь.