Вот что за
грохот недавно донесся до слуха! Некто, похоже, камни передвигал.
Ночью. У Морионовых скал.
Бессмыслица!
— Что здесь
произошло? — спросил Олеандр, но голос его потонул
девичьем.
— Это ваш
друг?..
И он дернул
щекой. Предчаяние беды разлилось по венам холодом. Олеандр глянул
через плечо — хин медленно подкрадывался сзади. Позорище! Как можно
его не заметить?!
— …Кажется,
— слова Эсфирь сливались со звоном, гуляющим в ушах, — ваш друг
хочет нам что-то сказать.
— Да не
друг он мне!
Хин мешкал.
Не спешил нападать. Олеандр пожелал сунуть руку в карман, чтобы
выудить семена дурмана. Но едва пошевелился, шар чернильной мглы
ударил в предплечье. Впитался в кожу, отнимая чары.
— Ой! —
пискнула Эсфирь.
Проклятие!
Дыхание оборвалось. Сознание рывком провалилось во мрак и
прояснилось, как бывает при засыпании. Простое движение обернулось
пыткой, как если бы Олеандр толкал в гору бревно.
Не сразу,
но пальцы нырнули в карман. Семена скользнули в ладонь, и он
швырнул их в хина. Поочередные хлопки растревожили ночь,
схлестнулись с рыком зверя. Он отскочил, но поздно — облака
розоватой пыльцы окружили хина, просочились в разрезы костяного
черепа.
Зверь
шагнул к Эсфирь. Но ветра одурения качнули его в сторонку. Уронили
на останки булыжника.
Чары больше
не утекали из тела. Олеандррванул
к Эсфирь. Коснулся её плеча и потащил в лес. Она недолго
поддавалась.
— Вы что
натворили?! — выскользнула из хватки, стоило хину осесть
наземь.
Отпрянула и
метнулась к зверю столь резко, что Олеандр опешил.
Вот ведь
дуреха! Он кинулся Эсфирь наперерез. Голова кружилась дико, шатало.
И всё же он ухитрился еёобогнать
и встал перед упавшимхином
неподвижно, словно вырезанный из дерева.
— Совсем
дурная? — слетело с языка первое, что пришло на ум. — Ты на кой к
нему в пасть лезешь?
Эсфирь не
удостоила Олеандра и взглядом. Немыслимо! Тревога в её глазах — за
хина!
Олеандр
моргнул. Оглянулся, и кровь загромыхала в ушах, вторя гулким ударам
сердца. Непозволительно быстро зверь отошёл от отравления.
Постукивая копытом о копыто, он врезался когтями в землю, разогнул
спину. Воззрился на них сверху-вниз и выдохнул дымное
облако.
— Улетай! —
выдали губы Олеандра, пока рассудок перебирал всевозможные пути
отхода.
Он пятился,
отталкивая Эсфирь.
— Но… —
заикнулась она.
— Без
«но»!