Что это?
Только ныне Олеандр осознал, что силин и Эсфирь перемазаны в
крови.
—Я оттащил
Абутилона подальше, — послышался за спиной возглас. — А
хин так и лежит связанный и…
— Не ори.
— Олеандр обернулся и наградил приятеля взором, смысл
которого был понятен без слов.
Примирительно вскинув ладони, Сапфир приблизился к
щели в ограде и прищурился.
— Великий
Тофос! — едва слышно произнес он. — Ого! Я… Это её ты искал? Почему
она в крови? Я не вижу никаких ран.
Олеандр
моргнул.
— Уверен? —
уточнил он. — Кровь обычно из чего-то вытекает,
сознаешь?
— Её
слишком много, — с нажимом ответил Сапфир. — Быть может, мелкие
царапины даже я отсюда не вижу, но…
Столько
кровищи ими не оправдать, —
рассудил Олеандр. С губ слетел вздох облегчения с толикой
непонимания. В услышанном сомневаться не приходилось. Пролетая
высоко над землей, ореады при желании и черного жучка разглядывали
на черном камне. А ныне ночь стремительно уступала господство над
миром утру, что существенно упрощало задачу.
Догадка о
нападение хина рассыпалась пеплом, как сгоревшая ветвь.
— Откуда
тогда кровь взялась? — вырвалось у Олеандра.
Вид у
Сапфира был хищный, почти как у дикого стервятника на охоте. Его
когти медленно скользили по прутьям ограды. Звук получался такой,
словно он перебирал зубья гребня для волос.
— Я могу
ошибаться, — туманно начал он, переводя взор на Олеандра. — Ты
только не пойми меня неправильно, но…
Некоторые
выражения лиц отражают помыслы вернее речей. Примерно как рисунок,
где глубоко одинокое существо изображает себя в компании
веселящихся друзей-соратников. Догадаться о потаенных думах в таком
случае столь же легко, сколь и перевести на нужный лад ужимки
Сапфира.
— …быть
может, это кровь кого-то, кто ей не угодил? — продолжил
он.
И Олеандр
мысленно усмехнулся.
—
Сговорились вы все, что ли? Тоже думаешь, что она выродок? Между
прочим, она недобратца твоего ядовитого с того света
вытянула!
— Рубин в
Барклей?!
Лицо
Сапфира посерело и пошло трещинами, выдавая его родство с камнем.
Одно радовало — он растерялся.
Пока он
силился зажечь в голове свет и отыскать разбежавшиеся мысли,
Олеандр расширял щель, и вскоре они очутились по ту сторону ограды
и торопливо побрели за силином.
На берегу
дышалось легче. Не ведал Олеандр, с чем это связано, но в Барклей
ныне царила убийственная, звенящая на самых высоких нотах тишина,
из-за которой в груди прорастало семя недоброго
предчувствия.