Надеюсь... Это всё, что мне
остаётся сейчас.
Аромат горячего кофе заставил снова
повернуться к столику. Сочувствующие взгляды были невыносимы,
хотелось чем-нибудь заполнить давящую тишину.
— А шоколада не было? — спросила
я.
— Нет, Дели, прости... — Кэт прикрыла
глаза.
Не мне одной хотелось избежать
ожидания, но никто из нас не знал, что сейчас будет уместно
говорить. Я потянулась через столик за корицей, слегка задев руку
Эдриана, он слегка скривился, но тут же улыбнулся и подал мне
специю.
— В чём дело?
— Ты о чём? — он отпил свой кофе,
пряча взгляд. Я не стала спрашивать, просто взяла его за руку и
ощутила под тканью бинты. Одёрнула рукав вверх и увидела
перемотанную руку. Точь вточь как моя.
— Что это? — задала очевидный вопрос.
— Ты сдавал кровь? Зачем?
— Доктор Бернс сказал, что твоя не
подошла. А у меня универсальная — первая, как у мамы.
Он спустил рукав, пряча повязку.
Только сейчас я заметила слегка затуманенный взгляд. В таком
состоянии люди находятся первое время после сдачи крови. Странное
чувство едва уловимой эйфории и голода.
Роберт протянул Эдриану огромный
сэндвич и второй — чуть поменьше — сунул мне. Кивая мне головой на
еду, он кладёт руку за спину Кэтрин. Меня сжимает чувство зависти.
Стараюсь отвести взгляд, но постоянно возвращаюсь к рукам Роберта и
Кэт, пока пальцы Эдриана не находят мои под столом.
Его понимающий взгляд не такой, как у
других. Он не жалеет меня, он просто чувствует, он разделяет. И я
позволяю себе эту малость. Интимное прикосновение пальцами,
которого никто не видит, о котором никто не знает, кроме нас двоих.
Душу прошибает током, а тело недвижимо. И мы будто просто сидим в
больничном кафе и ожидаем окончания операции.
Эти мгновения рушатся одним кратким
сообщением. Эдриан уходит куда-то, его нет около десяти минут, а
потом он возвращается с улыбкой на лице.
— Операция закончилась, твой папа
будет в порядке, — говорит он, а я не до конца осознаю. Откуда он
знает? Почему он улыбается?
— Папа поправится? — стоп. Папа
поправится?! — Ты говорил с врачом? Без меня? Почему сразу не
сказал? — я подрываюсь с места, но в глазах тут же темнеет,
заставляя осесть на лавку. К нам неспешно подходит мама.
— Я решил, что будет правильнее, если
я узнаю первый. Если всё хорошо, то разницы никакой, а если не
очень, то я хотя бы смогу как-то подготовить к этой новости,
сказать помягче. Врачи в этих вопросах не всегда тактичны.