Кэссиди отсалютовал полковнику, незаметно подмигнул капеллану и
исчез за дверью. Полковник размышлял, барабаня пальцами по столу.
Причер давился кашей и терзался сомнениями.
- Какие теплые взаимоотношения у вас в управлении, - пробормотал
он, стараясь заполнить излишне затянувшуюся паузу. - Дружеские. Это
хорошо.
- Не лукавьте, отче. Скажите уж прямо: неуставные отношения.
Панибратские. Ничего удивительного. Давно воюем бок о бок, а
ротации кадров нет. Тут хочешь-не хочешь, а подружишься. Даже с
этим занудой Виллисом. Моралист несчастный. Сначала распустил своих
гомосеков так, что дальше некуда, а теперь удивляется - чего это их
обижают? А почему, спрашивается их не обижать? Когда тебя на «губу»
волокут два здоровенных лба с дубинами, все нормально. Дело
житейское... - полковник не удержался и хихикнул, здорово Причера
смутив. - А вот когда эти самые лбы у тебя за спиной глазки друг
другу строят... Тьфу!
- А что значит - нет ротации кадров? - поинтересовался капеллан,
отодвигая поднос и наливая себе кофе. - Здесь же сплошные джунгли.
Та еще мясорубка должна быть. Сам не угробишься, так съедят.
- Я про управление бригады. Пятый год ни одной царапины, -
полковник не очень ловко перекрестился, видно было, что отвык. -
Рядовой-то состав мрет, конечно. Лейтенанты иногда гибнут,
священника потеряли... Кстати, вы не в курсе, что с ним
конкретно?
- Служба поддержки такие случаи не афиширует. Умереть на боевом
посту - сколько угодно, а с ума сойти - недостойно. Мне сказано
было просто: тронулся мужик. А у тебя, мол, капитан, психика
устойчивая, десантная, вот ты и дуй на Кляксу...
- Это все от запаха, - полковник отвернулся к маленькому
грязноватому окошку, за которым смутно угадывалась неторопливая
армейская жизнь, и тоскливо вздохнул. - Вас-то как, не коробит?
- Помнится, Кэссиди намекнул, что я однажды в дерьме чуть не
утоп, - заметил Причер не без гордости.
- Да при чем тут дерьмо! - отмахнулся полковник. - Я про запах
джунглей. Выйдете - принюхайтесь. Он тут повсюду. Будто крысу
дохлую под фуражкой таскаешь. Запах гниения. Тяжелый, давящий,
въедается во все. Запах смерти. Думаю, этот-то запашок вашего
предшественника и доконал. И меня он рано или поздно доведет до
психушки. А замены нет. Понимаете, Причер, нет замены! Вы говорите
- где ротация кадров? А хрен ее знает, куда она подевалась. Чтобы
прислали человеку замену, его нужно убить или свести с ума. Никто
не хочет на Кляксу. Открещиваются любыми доступными способами.
Противно им на Кляксе. Опасно тут для жизни, да еще и воняет. А
знаете, когда вонять перестанет? Через месяц примерно, когда ветер
переменится. С моря погонит галлюциногены, я отдам приказ ходить в
намордниках. И еще недели две мы будем задыхаться в масках. Но от
вонищи зато отдохнем. И когда снимем маски, поначалу нам этот
запашок амброзией покажется. Только едва я вспоминаю, что вдыхать
эту амброзию мне до самой пенсии... А именно восемьсот шестьдесят
четыре дня... И терпеть, что мой личный состав потихоньку
трогается, а я - вместе с ним. Вы знаете, что в джунглях уже видели
чертей? Да-да, чертей. Зеленых таких, чешуйчатых... Тьфу! В
препоганое местечко занесло вас, отче. Одно слово - биогенная
аномалия.