-–
Дай сюда, – Генка схватил газету и нанизал ее на вбитый в стену
гвоздь. Теперь у Громыко гвоздь торчал прямо из левого глаза,
придавая ему удивленно-прищуренный вид. Все засмеялись,
зааплодировали. Кто-то уже разливал по новой.
Пашка хотел плюнуть в Громыко, но не
рассчитал и не доплюнул.
–
Нна, мрази! – чернявый парень гневно выплеснул пиво на портреты,
что сопровождалось новым взрывом хохота.
Выпили еще.Мне хотелось домой, в теплую
кроватку.– Лидка, ты согласна? – строгим, заплетающимся языком
спросил меня Егоров.Я кивнула, отрываться от коллектива неудобно.–
Наш человек, – полез обниматься Егоров, стараясь меня еще и
обслюнявить, но был категорически оттянут за рукав Миной, которая
оттащила его в угол гаража и принялась там что-то горячо
выговаривать. На все ее сердитые аргументы Егоров лишь пьяненько
хихикал и пытался облапать.– Я вот прочитала «Архипелаг ГУЛаг» и
считаю.., – взволнованно заговорила Максимова, закатывая глаза, но
тут из магнитофона заорала Глория Гейнер «I Will Survive!», и что
там считает Максимова по поводу диссидентской литературы, я не
расслышала.
А
за столом опять разливали. Налили даже Барсику, правда ему только
пива.
Все выпили. Дружно. До дна. Только скотина
Барсик понюхал, покрутил наглой мордой, недовольно чихнул и отошел
с мяуканьем, требуя еще рыбки. Ему не дали, раз такой:
–
Уйди, земноводное! – шикнул на него чернявый парень с тракторного,
но Барсик не отреагировал, продолжая требовательно
верещать.
Заговорили все вместе, взволнованно,
одновременно, торопливо перебивая и не слушая друг
друга:
–
Это посягательство на суверенитет…
–
Демократия…
–
… хочу жить в Люксембурге и есть лангустов…
–
Нужна внешнеполитическая акция… и чтоб ого-го и ух!
Мунтяну схватил большой оцинкованный таз и со
всей дури жахнул по нему бутылкой из-под водки.
Трямкнуло знатно.
От
неожиданности все замолчали.
–
Надо написать «Манифест трудового народа», выйти на площадь, когда
будет Олимпиада, там же будут иностранные корреспонденты и зачитать
это все им, – отрубил Мунтяну и икнул. – Текст «Манифеста»
предлагаю поручить Дусе, Мине и Геннадию. Остальные должны
подключаться с предложениями. Согласны?
Согласны были все.
Ну, кроме чернявого парня с тракторного,
который потерянно сидел на полу у стенки и, прихлебывая прямо из
бутылки, о чем-то жаловался портрету одноглазого
Громыко.