Я смотрю, как несколько поваров обмазывают глиной, чтобы запечь
прямо в очаге… вы не поверите кого… белок и ежей!!!
Потом узнаю, что эта дичь почему-то считается разновидностью
свиней.
Другие перемалывают зерно в каменных ступках. Но почему? Неужели
графство настолько бедно, что тут нет мельницы и мельника?
На этот вопрос память Изабель ответов не даёт. Девушку в
принципе не интересовал быт графства.
Чуть в стороне стоит маслобойка. Здесь же я вижу решётки для
жарки и вертела разных размеров.
На кухне стоит два стола.
Разделочный – очень большой. Настолько большой, что за ним может
свободно расположиться за работой человек двадцать, а если
потеснить их, то и все тридцать.
Кастрюли на нём стоят тяжёлые, с длинными ручками. Ещё здесь
вижу металлические треноги с крюками для крупной дичи и полный
набор инструментов: ножи для свежевания, ножи для резки, деревянные
ложки, черпаки, соусницы, тёрки… Скажу честно, кухонной утвари тут
больше, чем у меня за всю жизнь было.
Есть ещё один стол – поменьше. Как я понимаю, за ним едят
слуги.
Вижу у каменных стен несколько ярусных кроватей с матрасами,
набитых соломой.
Это, конечно, не графский матрас – если честно, для меня он
неудобен и жёсткий. Но я представляю, насколько неудобны вот эти
мешки, из которых торчит колючая трава.
Вывод – повара здесь днюют и ночуют.
И это не правильно.
Пол на кухне, как, наверное, и во всём замке покрыт разбросанной
травой и камышом. Я так понимаю, трава придаёт хоть какую-то
свежесть. Трава ведь впитывает и удерживает жидкость, а также
твёрдые вещества, которые падают на пол – обрезки продуктов,
шелуха, объедки, льющаяся вода и обильно капающий жир, плевки,
экскременты кошек и крыс...
Один огромный грызун с гибким хвостом бежит прямо при мне вдоль
стены и скрывается в каком-то небольшом отверстии в полу.
Откормленные кошки, вальяжно развалившиеся под столом, даже не
шевелятся и ухом не ведут.
Я гляжу на суету и понимаю, что все повара и помощники –
мужского пола. Ни одной женщины.
Вот те на!
Я-то думала, кашу а-ля цементный раствор приготовила повариха!
Ан нет.
Большой и толстый усато-бородатый дядька в коричнево-сером нечто
раздаёт команды своим поварятам, которых здесь я насчитываю пять
человек возраста примерно от десяти до двадцати лет.
Самому дядьке на вид лет пятьдесят. Брюхо – во! Такой арбуз, что
даже не представляю, как он ходит.