— Благодарю…
И тут же добавляю:
— И простите меня, Элен за пережитое… Стоя на обрыве, я глядела
в синюю даль и размышляла над будущим. Я поняла, что должна менять
свою жизнь, своё отношение к ней. Хватит плыть по течению. Нужно
начинать двигаться вперёд. Этот тлен упадок ни к чему хорошему не
приведут.
Женщина на меня глядит в священном ужасе.
— Имею в виду, нельзя жить и дальше в грусти и печали, —
добавляю с лёгкой полуулыбкой на губах. — Отныне, всё будет
по-другому.
— Ох, беда-а-а! — тянет последнее слово служанка. — Вы снова
попытаетесь убиться, да?
Так, кажется, кто-то неверно меня понимает.
— Нет, Элен, — говорю немного резким тоном и сурово гляжу
женщине в глаза. — Забудь это слово. Оно ко мне не имеет никакого
отношения.
— Но как же…
По поводу самоубийства. Нельзя, чтобы тут считали, будто я
(именно я), пыталась наложить на себя руки. Причём я этого и не
делала. Могу подтвердить, положа руку на сердце или на священную
книгу, если таковая в этом мире есть.
Память Изабель ничего подобного не подсказывает. Имеются
священные писания, молитвы и подобное, а нечто, похожее на Библию –
нет.
— Элен, хочу кое-что прояснить, — проговариваю чётко. Забираюсь
на кровать, так как ногам становится невыносимо холодно.
— Что же, графинюшка? — переплетает она крепкие пальцы в
замок.
— Элен, вот тебе истинная правда – я не бросалась со скалы, меня
столкнули, — говорю зловещим тоном. — Клянусь своей бессмертной
душой и самим Инмарием. Кто меня толкнул – я не знаю.
Элен раскрывает в ужасе свои, итак, большие и круглые глаза,
отчего они начинают походить на огромные блюдца. Прижимает ладошки
к губам, выражая всю степень удивления, ужаса и страха и
шепчет:
— Как же это?.. Кто посмел-то?.. Как Инмарий только
позволил?
Качаю удручённо головой и роняю лицо в ладошки. Всхлипываю и
мелко вздрагиваю.
— Это ужасно, Элен. Кто-то желает мне смерти, хотя я никому не
делала зла. Но что ещё хуже, теперь все будут считать меня
графиней, которая пыталась убить себя! А ведь это тяжкий грех!
Элен, что же мне делать?
Я откровенно вру.
Изабель сделала этот страшный шаг – она убила саму себя.
Но её больше нет. А я есть. И не желаю, чтобы на меня косо
глядели, шептались за спиной, показывая пальцем.
У графини Ретель-Бор должна быть безупречная репутация. Никто не
станет воспринимать всерьёз женщину, точнее молодую девушку,
которая слаба духом и имеет суицидальные наклонности, одним словом
– безумна. А у меня таких данных нет.