- Казнить, конечно, или склонить к богу единому!
Я тяжело вздохнула. Оксения, может, и добрая, но мозгов с
гулькин нос.
- Допустим, скажут тебе, выбирай: жизнь Пётки или вера в Шраю,
Шрею, как ее там… Что выберешь?
- Ересь говоришь, Манька. Никто меня перед таким выбором не
поставит!
- Ну, а поставит если.
- Отстань, покуда хочешь иметь ночлег!
- Скучная ты, - я привычным движением отбросила прядь. Стоп!
Привычным? Прядь? Конечно, никаких волос у меня внезапно не
появилось, но этот взмах такой легкий, такой естественный, он
мой.
- Пришли, - Оксения указала на вполне приличный домишко, правда,
с облупившейся синей краской, но с аккуратными резными белыми
ставенками.
- Баб Донь!
- Кого холера принесла? - в мутное окошко высунулся морщинистый
глаз.
- Оксенья это, пришла с девчонкой, про которую сегодня на базаре
рассказала.
Старуха вышла и пригласила лишь за ограду, в дом пускать не
стала. По раскиданным во дворе доскам во всю бегали, кудахтали и
гадили пестрые жирные курицы — пок-пок. Черный пес, здоровый как
лошадь, прятался в тени своей будки размером с баньку. Он вяло
глянул на меня и коротко выдохнул сухим пупырчатым носом в знак
приветствия.
Старуха причмокнула и сказала:
- Сядьте!
Мы послушно присели на занозную лавчонку, старушенция откуда-то
вытолкала стол и села напротив.
- Рыжая, - она кивнула на меня.
- Не мудрено догадаться, - сверкнула я редкими веснушками.
Старуха недовольно зыркнула.
- Хгляди в хглаза.
- Хгляжу, - передразнила я противную бабку Доню.
- Пакось она. Тебе, - она тыкнула в Оксению, - принесет
несчастье.
- Врешь ты все, - не побоялась я нагрубить «ведунье».
Бабка многозначительно посмотрела на тетку.
- Есть что-то более конкретное на меня?
Оксения кивнула, давая понять, что тоже готова слушать
дальше.
- Тьфу, - старуха плюнула себе на ладони и растерла эту мерзость
по своим рукам. - Давай сюда свою.
- Нет, спасибо!
Оксения больно ткнула меня локтем в бок. Я даже глядеть не
стала, как бабка берет мою довольно нежную ладонь в свои слюнявые
пакли.
- Не наша, - старуха оскалила кривые желтые зубы в усмешке. - Не
отсюда. И живет под покровом Унгель.
- Это один из богов ваших? - спросила я у обеих, но, увидев их
лица, добавила. - Павших. Проклятых. Ну не помню я.
- Это луна, - недовольно пояснила Оксения.
- Не хочу ее больше видеть, - проворчала старуха.