– Подонок, – процедила Колибри.
Взмах ножа, и лицо Паука оказалось рассечено по диагонали. Левый
глаз вытек, изо рта свесились кровавые слюни. Мне показалось, что
Паук вскрикнул, но прислушавшись, я понял, что с его губ слетают
звуки, похожие на смех.
– Смешно? Ну так смейся ещё! – Колибри нанесла второй удар, и
клинок разрубил лицевые кости Паука. Кусок нижней челюсти повис на
мышцах.
Паук захрипел. Как он ни старался отыгрывать до конца
представление, боль была сильнее.
Следующим ударом Колибри вонзила нож в сердце бандита. Тот
обмяк, его голова безвольно свесилась на грудь. А девушка стояла и
смотрела на своего врага, не в силах отвести взгляд.
– Вот и всё, – сказал я. – Паук мёртв. Наше дело сделано.
Довольна?
– Я убью их всех. Каждого, – процедила тихо девушка. – Они
ответят за то, что сделали.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками капающей на пол
крови. Корень молча стоял в стороне. Колибри тоже зависла, словно
не понимая, что делать дальше, словно пытаясь найти смысл в своём
дальнейшем существовании, которое до этой минуты было сосредоточено
на мести Пауку.
– Так, ладно, – она всё же взяла себя в руки. – Надо его снять и
зарыть. Яма снаруже уже есть.
– Это без меня, – я отошёл в сторону. – Перепачкаюсь, а мне ещё
домой ехать.
– Сегодня поедешь?
– Поздно уже. Если можно, переночую у вас, а завтра утром
отправлюсь.
– Хорошо, – кивнула Колибри.
Домой я сегодня действительно не собирался ехать. У меня имелся
ряд вопросов к моим напарникам. Теперь они знали, кто я, а я твёрдо
вознамерился узнать, кто они такие и каковы их истинные цели.
Поскольку у Колибри была сломана рука, а я возиться с трупом не
собирался, тело Паука пришлось утилизировать Корню. Тот завернул
бандита в кусок полиэтилена, выволок из подвала и зарыл в заранее
приготовленной яме. Лишь после этого мы все втроём поехали домой.
Фургон вёл Корень, я сидел рядом, Колибри – в грузовом отсеке.
Вечерело. Небо затянули облака. В сумерках оно казалось тяжёлым
и тоскливым. Безлюдные улицы заброшенных окраин дремали в пасмурном
сером мареве. Но жизнь ещё не до конца ушла из этих мест. По пути
попался бар. Там играла музыка, люди отдыхали за столиками, а
разноцветные лампочки оживляли мрак застывшего на краю бездны
города. А потом – снова полупустые кварталы.
– Здесь жутковато, не правда ли? – говорил Корень. – Почти все
люди уехали отсюда, едва тьма подступила к городу. Сто лет назад
она вошла в Византий, и теперь здесь такая вот тоска. На востоке
строят новые районы, а тут город пустеет. Однажды и здесь будет
тьма, если архи клосты не удержат её в прежних границах. А мне
кажется, не удержат. Нам только говорят, что всё хорошо, а на самом
деле, откуда нам знать, как оно на самом деле?