Были и лагеря… Лагеря, где проклятые гитлеровцы убивали
советских людей. Огромные котлованы, полные костей, мертвые
женщины, убитые, заморенные дети и самое страшное — десятки
обескровленных трупов. Варя рыдала так, как будто каждый из них был
ее сыном или дочкой, девочку отпаивали всем батальоном, но она и
после не могла спокойно спать, а днем брала винтовку и убивала,
убивала этих тварей. Такую ненависть, как у совсем молодой девочки,
трудно было представить. Она их просто не могла видеть, кроме как
через прицел.
Правда, после той больницы озверели многие, но и они не
представляли, что их ждет. Перейдя государственную границу, что
оказалось праздником, отмеченным всеми, батальон двинулся по
дорогам Польши. По дорогам, где могли выстрелить в спину, и каждый,
каждый солдат оберегал «нашу Вареньку». Она была уже, скорее,
дочерью батальона, да и всего полка.
Подступала весна, она уже чувствовалась в воздухе, когда их
армия вышла почти к границе Германии. До самого логова проклятого
врага оставалось совсем немного, а они освобождали очередной
лагерь. Многие солдаты даже сначала не поняли, что они видят… Голые
тела, лежащие поленницей, худые люди, выглядывающие наружу из
бараков, и дети… Дети со страшной татуировкой на предплечье.
Красная Армия освобождала лагерь, название которого после стало
известно каждому, почти каждому человеку на всей Земле, потому что
это место звалось Освенцим… Аушвиц, если по-немецки. Дети,
маленькие дети… голые трупики… множество платьев, штанов, детской
одежды, целые тюки женских волос. Это было непредставимо… Врачи и
медсестры помогали юным узникам, а солдаты понимали, что не забудут
этого никогда.
Страшные картины Освенцима на фоне аккуратных немецких домиков
смотрелись еще более контрастно, режущей болью отдавались они в
сердце, и солдаты зверели. Политработникам добавилось работы,
потому что солдаты хотели просто рвать зубами эту нечисть, этих
нелюдей, этих тварей. Капитан слышал, что там наверху думали о том,
не оставить ли их во втором эшелоне, ведь солдаты могли уже рвать
кого угодно, но Катуков отстоял их батальон. Они шли дальше, к
самому логову, туда, где жили все те, кто отдал приказ…
После Освенцима Варя стала ближе Тихомирову. Они подолгу
проводили время вместе, и солдаты улыбались, глядя на них. Все
знали, что и капитан, и Варенька совсем одни на всем белом свете,
поэтому радовались проблескам чувств между ними. А потом снова были
бои, сжимающееся сердце капитана при виде девчонки под пулями,
сжимающееся сердце Вареньки при виде ведущего за собой батальон в
атаку капитана. День за днем, неделя за неделей.