Запускаю руки в волосы и замираю. Я раньше пряталась здесь маленькая,
когда приходили усыновители выбирать детей. Я никогда не хотела других
родителей, у меня были мои, родные, и у меня был Тимур.
В хозблоке полумрак, и меня клонит в сон. Уже все давно уехали на
праздник, наверное, моего отсутствия никто не заметил. Разве что, когда начнут
вручать аттестаты, увидят, что меня нет. Хочется плакать, но слез нет.
Когда раздаются шаги, я замираю. Откуда я знаю, что это он? Между нами
правда есть связь? Тимур входит в помещение и тихонько зовет меня:
— Доминика, я знаю, что ты здесь. Не надо выходить, просто ответь.
— Да… — шепчу еле слышно, но связь есть, и он меня слышит.
Подходит, сползает вниз по стене и садится на пол прямо в своем
безумно дорогом костюме.
— Дай руку, — просит, и я несмело протягиваю ладонь. Он захватывает ее
и сжимает своей. — Почему ты не захотела поехать на праздник, Доминика? Это
твой выпускной бал, он бывает раз в жизни.
Тим не ругается, говорит спокойно, хотя наверняка он видел, что я
сделала с платьем, которое он подарил.
— Потому что мне не в чем, — отвечаю пересохшими губами, — мое платье
испорчено.
— Ты обиделась, что я привел с собой Кристину?
У меня нет сил говорить, и я киваю, но Тим об этом тоже знает.
— Ты не должна обижаться на меня, Доминика, сегодня это она, завтра на
ее месте будет другая. Я так живу, и я хочу так жить. Главное, чтобы на этом
месте не оказалась ты, Доминика. У меня никогда не будет других отношений.
— Почему? — шепчу обреченно.
— Потому что я детдомовский. Подкидыш. Потому что я не знаю, что такое
нормальная семья, и ты не знаешь, мы здесь все не знаем. Потому что я моральный
урод, который не умеет любить, и который не приучен заботиться о ком-то еще
кроме себя, — я не вижу, но я слышу, как он поворачивает голову и смотрит на
меня. — Потому что ты — это все, что у меня есть, Доминика. Вот поэтому я
приехал с Кристиной.
— Я… — начинаю говорить, но он перебивает.
— Мне тридцать один год, я взрослый мужчина. Я сумею о тебе
позаботиться. Но я не позволю тебе ломать себе жизнь рядом с таким, как я,
девочка. Ты слишком дорога мне, Доминика, чтобы я оставил тебя себе. И тебе
нужно выздоравливать, твоя болезнь затянулась. Тебе надо перестать болеть мной…
«А мне — тобой», — донеслось будто дыхание ветра.